— Так я тебе и сказала.
— Ах ты ж хитрюжка.
Хватаю ее в охапку и мы падаем на постель, весело смеясь. Моя девочка снова лежит подо мной. Наши губы так близко. Еще немножко и они соприкоснуться. В мягком легком поцелуе. Мы пробуем друг друга. В первый раз. Оксаночка и Валь. Грудь в грудь, бедро к бедру. Какая же она родная, знакомая. Движение язычка дразнит меня. И хочется ласкать и ласкать ее. Вот только мешает одежда.
В порыве начинаем стаскивать одежду. Я не смотрю, куда она летит. Мне это безразлично. Важно то, что Оксаночка, со мной здесь. Открытая и зовущая. Такая же, как и с Валиком. Она для меня одна. Моя девочка.
Обнаженные мы ложимся на постель и тесно прижимаемся друг к другу. Вновь мы единое целое. Рука скользит по щеке, шее на грудь. Пальцы находят отвердевший сосок, сжимают его. И кажется, что это меня ласкают пальцы. Грудь наливается и отдает волной возбуждения между ножек. Я прижимаюсь лоном к ее бедру и делаю то же самое с ее сокровищем. Наши ласки — зеркальное отражение. Что доставляет удовольствие одной, то так же приятно и другой.
Оксаночка лежит, раскинувшись на постели, а я скольжу по ней, лаская ее кожу. Руки, губы, язычок – мои инструменты, чтобы доставить ей удовольствие. Грудь. Мягкая и упругая. Такая податливая. Манит к себе, притягивает негу, мое желание. И я с вожделением впиваюсь в эти прелестницы, дразня язычком и губами сосочки.
А вот и Оксаночка начинает раскрепощаться. Ее ладошки находят меня. Скользят по телу, обхватывают грудки. Они и так ноют, а теперь, сдавленные вгрызаются в сознание истомой. Мне хочется ее целовать. Где ее прелестные губки? Где этот проворный язычок? Мммм…
Вжимаемся телами, обнимаемся, исследуем тело. Сколько раз я проделывала это с Оксаночкой, но каждый раз это словно впервые.Так приятно скользить ладонями по ее коже. По этим плечам, по этой шее, по спине. Я знаю это влекущее тело. Но теперь ощущаю его совсем по-другому. Теперь я его касаюсь и своей грудью и своим лоном. Так хочется почувствовать, что-то между ножек, там где ноет и требует внимания. Моя девочка чувствует это. Ладошка прокрадывается между нами и касается жаждущей плоти. Совсем легкое нежное прикосновение, но оно вырывает из меня стон. И я не могу отстать. Мом пальчики касаются ее губок. Там, между ножек, где желание требует ласки. И слышу такой же стон от Оксаночки. Я накрываю ее губы своими. Целуемся и ласкаем. Мокрые, возбужденные, желающие идти до конца.
— Тебе хорошо? – шепотом спрашиваю Оксаночку.
— Ты классная, — шепчет она в ответ.
И через меня прокатывается очередная волна возбуждения, заставляя отдаваться пальчикам моей девочки.
— Я хочу видеть, как ты кончишь, — заявляет она и увеличивает свой натиск. Я не могу противостоять ему, ибо проваливаюсь в одно единственное желание – быть в ее власти. Я упустила инициативу и Оксаночка пользуется моментом. Она распластала меня на постели, придавила своим телом. Пальчики Оксаночки проникают внутрь, а ее глаза неотрывно смотрят на меня, ловя малейший отблеск вожделения.
Меня заливает, накрывает с головой, закрывает глаза, погружает в ощущения движения внутри, трепета тела, давления в груди. Все это сжимает меня, накапливается внутри. Надо все это удержать. Но я хочу отдаться, раскрыться. Раскинуть пошире ноги, подставить себя под Оксаночку.
И оно приходит, взрывается и поглощает меня. Врывается в каждую клеточку, наполняет сознание. Разрядка выгибает, выворачивает, заставляет излиться. Хочу кричать и не могу, только широко раскрытый рот. И падаю… вниз… на постель… Вся изможденная и удовлетворенная.
— Действительно девочка, — улыбается Оксаночка.
— Конечно, девочка, — возвращаю ей улыбку.
Теперь, когда могу себя контролировать, принимаюсь за Оксаночку. Настала ее очередь отдаться мне. Обнимаю за плечи и укладываю на спину, прижимаю грудью ее грудь, раздвигаю коленом ее ноги, прижимаю бедром лоно, и крепко целую в губу. А ведь моя девочка горит. Она тоже близка к разрядке. Надо немножко подтолкнуть. И мои ладони начинают свои ласки. Холмики ее грудей и лоно в центре ласк. Я выгибаюсь над Оксаночкой и смещаюсь к развилке удовольствия. И впиваюсь своими губами в ее губки.
— А-а-а-а, — тут же стонет Оксаночка.
А ты как думала. Останешься в сторонке? Нет уж. Язычком по возбужденной плоти, к узелку с кнопочкой. Втянуть в себя, пощекотать языком. Раздвинуть губки почувствовать вкус смазки, скользить внутрь. И вновь к сладкому клитору. Пальчик к задней дырочке. Легкое нажатие. Назад за смазкой и снова надавить, почувствовать, как плотно сжато колечко, и как пальчик преодолевает это сопротивление. Я беру Оксаночку с двух сторон. И она не выдерживает. Сжимает меня, стискивает руками и ногами. Напрягает все свои мышцы. И кричит… Заливая меня.
Берем паузу. Дать отхлынуть всепоглощающему чувству. Ложусь на бочок рядом с Оксаночкой, обнимаю и мягко прижимаю к себе. Мы обе лежим, переплетя руки и ноги, познавшие взрывы оргазма, получившие удовлетворение.
— Валик-Вальриса, — шепчет счастливо Оксаночка и прячет лицо у меня на плече. И становится так хорошо обладать ею, моей девочкой.
Желание прошло, осталась нежность, единение.
— Я теперь полностью твоя, — доносится до меня ее приглушенный голос.
— Ты и была полностью моей.
— Нет. Я разрывалась. Я боялась, что так будет.
— Разве было плохо?
— Дурак.
— Дурочка, — пришлось поправить ее.
— Две дурочки, — уже смеется Оксаночка. Каждое движение мы ощущаем вместе через наши тела, прижатые друг к другу.
— Вот видишь. Теперь ты уже не боишься, — констатирую я.
— Я не боюсь, когда ты рядом.
— Значит, нашла для себя компромисс?
— Угу. Компромисс в виде тебя.
— На что ты намекаешь, женщина?
— Сам женщина, а еще выделываешься.
— Знаешь, я тоже, наверное, пришла к своему компромиссу.
— Да?
— Мне уже тоже не страшно быть женщиной. И я не хочу быть Вальрисой. Я Валь, Валик, Валентин. Я остаюсь им… и ей. Я пришла к компромиссу с Силой. Теперь я могу ее чувствовать, хоть и не управлять. Я уже не боюсь ее. Я не хочу возвращаться к мужу…
— Что?! – встрепенулась Оксаночка. – К мужу?
Вот плин. Увлеклась.
— Ну да. Вальриса замужем, — краснею я.
— Ты даешь…
— Ха… если бы я.
— Девочки! – доносится голос Ирины. – Вставайте! Чай пить будем. С тортиком.
Мы переглянулись между собой и рассмеялись. Девичник начинал набирать обороты.