Мы вернулись домой, тщательно заперли двери. Мне очень не хотелось возвращаться в свою кровать, я разнервничался, мне хотелось какого-то тепла, ласки. Кое-как я сумел донести этот посыл до мамы.
— Хорошо, идем к нам в комнату, мы поговорим, и ты успокоишься.
В комнате она легла на широкую двуспальную кровать. Я сел в кресло так, чтобы смотреть маме в лицо. Люстру мы погасили и включили бра на стене. В комнате воцарился полумрак. Мама сегодня тоже укрывалась простынею, но сейчас она была отброшена в сторону, и я мог любоваться полными и ладными мамиными ножками, ее красивыми ухоженными ступнями. Мама была домохозяйка, она умело «вела» наш дом и имела возможность тщательно следить за собой.
Меня по-прежнему знобило. Я мучился от бессонницы, потом испытал нервное потрясение. К тому же середина ночи… Короче, я определенно находился в измененном состоянии сознания. Мама села на кровати, поджав ноги и обхватив колени руками. Подол ее ночнушки опал на кровать, и мне стали видны мамины ляжки почти до самой попы. Трудно было оторвать взгляд от этой «картинки».
— Может, сына, ты мне что-нибудь расскажешь? – спросила мама. – Какую книгу ты сейчас читаешь, какая на этот момент твоя любимая?
Я был запойный книгочей, в семье надо мной посмеивались, но всячески в этом поддерживали. Во-первых, я не шлялся по улицам, и это помогало учебе.
— Мне нравятся книги про Анжелику – маркизу ангелов, — ляпнул я, и меня аж передернуло от приступа страха: еще полгода назад мама запретила мне читать эти книги.
Мама рассмеялась и шутливо погрозила мне пальчиком.
— Ах ты, непослушный мальчишка… И тебе все было понятно? Там ведь много говорится о любви мужчин и женщин…
Я чувствовал, что стремительно падаю в какую-то пропасть. Сердце бухало в груди, ладони и ступни вспотели. Без футболки, в душной жаркой комнате я почувствовал холод, меня знобило.
— Я п-понял потому, что еще читаю Энциклопедию мужчины, к-которую ты подарила отцу на д-день рождения…
Мама несколько мгновений недоуменно хлопала глазами.
— Ну и развитый же у меня малыш, — наконец сказала она, — да что ты дрожишь?.. Иди ко мне…
Я сел на кровать рядом с ней. Она прижала меня к себе, крепко обняла в районе груди, и я невольно опустил руки на ее талию, положив ладони на пышные бедра, вытолкнувшие на свет божий троих детей.
— Глупенький, я не буду тебя ругать… Я не давала тебе эти книги, потому что боялась травмировать твою детскую психику…
— Я уже взрослый, мама, — пробурчал я.
Она погладила меня по короткому ежику волос.
— Конечно, взрослый… только маленький взрослый…
Теперь мне стало жарко. Тошнота прошла, и я стал чувствовать, как внизу моего живота поднимается теплая волна. Я хорошо знал, что она предвещает. Мне захотелось быть очень близким маме, быть с ней правдивым до самого конца…
— Мам, — осторожно сказал я, — а можно я тебе открою одну тайну?..
— Конечно, сынок, от мамы ничего нельзя скрывать, иначе я не смогу тебе помогать… А я хочу быть очень заботливой и щедрой мамой… Я ведь очень тебя люблю и твоих брата с сестрой…
Я теснее прижался к маме и крепко обнял ее бедра, опасаясь гневной реакции.
— Я… я смотрел те две видеокассеты, что вы с папой прячете в бельевом шкафу…
Мама вздрогнула всем телом, сжала меня, а потом слегка оттолкнула и посмотрела в глаза. Краска стыда заливала мое лицо, скулы сводило. Я потупил глаза и увидел чуть задравшийся подол ночнушки на маминых полных бедрах…
— Как?.. То естьтебя испугало то, что ты увидел?… Глупый, глупый!..