говорит Сергей попутчикам во владивостокском терминале, — за все.
Маленькая полная женщина порывисто обнимает его.
— Удачи, сынок, — она вытирает слезы.
Ее муж, пряча глаза, сует мальчику мятую стодолларовую купюру.
— Ты извини, пацан. Все, что могу. Иди к властям, проси помощи.
Сергей бы отказался, но… Он понимает, что эти деньги — его единственное подспорье. Эти люди — взрослые, у них есть родственники. А он — еще ребенок, который оказался в чужой стране с небольшой кучкой никому не нужных молдавских бумажек и советским паспортом матери в нагрудном кармане. Мальчик провожает тоскливым взглядом удаляющиеся спины
— Эй, шкет, — слышит он веселый голос, — куда едешь? Где родители?
К нему подходит таксист — коренастый мужчина в засаленной кожаной куртке.
— Погибли, — тихо отвечает Сергей.
Мужик в удивленно смотрит на мальчика без вещей, одетого явно не по приморской погоде. Откуда он взялся? С неба, что ли, свалился?
— Так ты один? А откуда прилетел?
— Из Приднестровья.
— Что?
Таксист присаживается на соседнее сидение, снимает кепку.
— Это там, где стреляют? — спрашивает он.
Мальчик кивает, на глаза опять наворачиваются слезы.
— А куда теперь? Не знаешь? Садись, отвезу в город.
— У меня нет денег, — срывающимся от плача голосом говорит Сергей.
— За так отвезу.
Старая машинка с правым рулем встраивается в поток автомобилей.
— Иди в администрацию, — советует таксист, — хотя, по правде сказать… Никому ты здесь, парень, не нужен. У самих забот хватает. Тут на днях сказали, что скоро психов на улицы будут выпускать. Кормить нечем, а здесь лишний рот из чужой страны.
Водитель раздраженно хлопает по рулю.
— Вот житуха настала. Раньше одной страной были, никаких границ, никакой войны, а тут на тебе… Вы, оказывается, уже другое государство. Документы хоть есть?
Не дожидаясь ответа, продолжает говорить:
— Я тебя на вокзале высажу, оттуда пассажира возьму. Хоть поездку оправдаю. Рядом с вокзалом мэрия, туда иди.