«Надо бы вытащить член: нельзя начинять девочку», подумал Виктор — и понял, что не может: вдавливаясь в Нику до самых костей, он разрядился в нее фонтаном спермы, потом — другим, третьим, десятым… цветные молнии сверкали в его голове, и все никак не хотели умолкать, и он кричал, забыв обо всем на свете — от страшной муки оплодотворения и власти над женщиной. Которая пять минут назад еще была девочкой…
***
— Ну не надо, Ника, не надо… Не плачь, пожалуйста, ну не надо… Ну прости меня! Прости, — пожалуйста!.. Я… я не знаю, что на меня нашло. Ну прости меня, Ника! Мне очень стыдно. Правда… Ну прости…
Ника сидела, сгорбившись, на столе — голая, в луже крови и выделений — и плакала. Лицо ее было красным, почти буряковым, глаза тоже покраснели — она их без конца терла, по-детски, будто надеясь втереть слезы обратно. Виктор сидел рядом, обнимал Нику за плечи и робко целовал куда придется. Сморщенный член его был весь в крови.
— …Ну прости меня… Ты видишь, как: мы оба немного сошли с ума. Это все весна,Ника…
— Как же так? Я не верю, — всхлипывая, говорила Ника, глядя на себя-голую. — Я — вот так, с вами?.. Вы меня… Неееет!.. — и Ника снова и снова заходилась в плаче. Потрясение выходило из нее слезами; ей казалось, что все вокруг рухнуло…
— Ника, маленькая моя… А хочешь, я тебя домой отвезу? К тебе? На машине?
— Домой? Вот так? Нееет!.. — Нику передернуло от этой мысли, будто она увидела паука.
…Понемногу она успокаивалась: нежность и раскаяние Виктора возымели эффект, и она уже доверчиво прижималась грудками к нему.
— Виктор Алексеич… Я до сих пор не могу поверить… Я — занималась Этим? Я — уже не девушка?
— Ника, моя славная… С посвящением тебя! Ты теперь — женщина, взрослая женщина…
Виктор протер стол, Никину пизду и ножки, собрав целый кулек окровавленных салфеток; но одеваться ни ей, ни ему почему-то не хотелось. Апрельский воздух растворил их в каком-то щемящем оцепенении, и они сидели рядышком, прижавшись друг к другу. Выплакав потрясение, Ника вздыхала, положив голову на плечо Виктору. Близился конец рабочего дня, консерватория понемногу затихала; дверь их несколько раз дергали, и они всякий раз вздрагивали…
— Ник… А давай поедем ко мне? А? — предложил вдруг Виктор. — Давай?
— К вам?..
Мысль о возвращении домой была нестерпимой, и визит к Виктору показался ей отчаянным, но вполне естественным продолжением того, что было.
— …А что у вас?
— У нас? Я!
— Вы?.. — Ника засмеялась. Слезки на ее глазах стали подсыхать. — А кроме вас, у вас чай есть? И ужин к нему впридачу?
— Есть, конечно. У нас много чего есть… Так что, земляничная принцесса согласна?
— Так и быть… — и Ника грациозно спрыгнула со стола. У Виктора екнуло сердце — так она была прекрасна: обнаженная, стройная, гибкая, уже улыбчивая, с тихим блеском в глазах… — А мы прямо так поедем? В этих вот костюмах?
— А что, мне не идет, ты считаешь? — Виктор встал, комически красуясь перед Никой и испытывая дикий кайф от своего бесстыдства. Член его давно уже торчал, как пушка.
— Ну… Как вам сказать…
Внезапно Виктор вскочил и сгреб Нику в объятия. Она ойкнула…
— Немедленно одевайся. Слышишь? Немедленно. Иначе все повторится. Я за себя не отвечаю. Немедленно!..
И держал ее, не отпуская одеться.