Да, она немножко расслабится, и он сможет… и она даст ему… и может быть, будет не очень больно.
Но это слишком просто. Она всего лишь даст сделать с собой то, на что подрядилась.
И — она поняла это внезапно, но с абсолютной уверенностью. — это будет конец её участию в съёмках.
Её снимут со станка. Оденут. Похлопают по плечу. Дадут немного денег. Отвезут домой. На следующий день ей позвонят и вежливо солгут — например, скажут, что съёмки перенесены, сорвались, или что-нибудь в этом роде. «Если что, мы вам перезвоним». И всё.
Катерина открыла глаза, облизнула пересохшие губы — и похлопала себя по груди. Пёс вскочил на станок, расставив лапы, и приблизив пасть к катиному лицу. Она почувствовала его жесткую шерсть на своём животе. На левую грудь капнула слюна, ещё одна капля попала на лицо. Собачьи бёдра пристраивались между её раздвинутыми ногами. Катерина откинулась, протянула руки вниз, и через несколько секунд поймала уже надувшийся собачий член. Он оказался неожиданно твёрдым и гладким. Пёс тихонько зарычал — ему не понравились её руки, но он был хорошо выдрессирован. Он знал, что женщина, после недолгой возни, направит его туда, где ему надлежит быть — а уж остальное он сделает сам, как это он уже делал с десятками женщин.
Катерина сжалась изо всех сил — и направила острый кончик собачьего члена в свой сузившийся вход.
Несколько долгих секунд она боролась с догом, не пуская его в себя. Пёс рычал, пытаясь протиснуться, его бёдра заходили ходуном, узкий конец члена вонзался в упругую влажную плоть, но никак не мог проникнуть глубже. Эта странная игра продолжалась и продолжалась, пока внутри тела девушки вдруг не разорвался какой-то узел, и она, закричав, не открылась, как розовая раковина.
Когда ЭТО вошло в неё, у неё захватило дыхание: чувство было такое, будто что-то огромное ударило изнутри прямо под сердце, смяв внутренности — и тут же ушло, вытянув из неё жизнь, оставив её опустошённой, выпотрошенной — и вошло снова, чуть иначе, мягче, — и опять оставило её пустой — и вновь вошло, вошло, вошло, быстрее, быстрее, быстрее… Собачий таз работал равномерно и мощно, как машина, загоняя в распахнутую перед ним утробу блестящий гладкий поршень.
Катерина зашлась в первом оргазме меньше чем через минуту. Потом это случилось с ней ещё раз, ещё — а пёс и не думал останавливаться. Четвёртый оргазм запоздал, но был такой силы, что Катерина едва не потеряла сознание.
Потом она уже ничего не помнила. Наслаждение подчинило её себе.
— Это что, — тараторила Олечка, в очередной раз вытирая промежность подруги салфеткой. Катерина, совершенно обессилевшая, лежала на клеёнчатой кушетке, чувствуя, как из неё вытекает собачье семя. Она никак не могла прийти в себя. Внутренности болели — и всё же ей было так хорошо, как никогда в жизни.
— …это ерунда, ты ещё внутрь узел не принимала, — продолжала Оля свою трескотню, — вот тогда точно умереть можно. Знаешь, когда всю тебя там распирает…
— Куда уж больше, — еле шевеля губами, прошептала Катя.
— Ну сейчас ты всё узнаешь, — Оля улыбнулась снисходительной улыбкоймногоопытной женщины, — ты ещё немножко отдохнёшь, тебя внутри помажут, чтобы разрывов не было — и за дело. У нас сегодня совместная сцена, кстати. Да ты не бойся, всего две собаки. Вот потом, когда будет сцена с целой стаей — это да… Ну что, пойдём?
Катерина попробовала свести ноги вместе. Ой-ёй-ёй. Нет, кажется, сегодня она будет ходить раскорякой. И завтра, наверное, тоже.
«Интересно», — подумала она рассеянно, — «я это выдержу?»
Но что-то внутри подсказывало ей, что она выдержит всё, что с ней будут здесь делать. Кроме одного: отстранения от съёмок.
Олечка усмехнулась и чмокнула Катю в напрягшийся сосок.
— Ничего-ничего, — снисходительно сказала она, — ты не бойся. Всё было очень хорошо, правда. И режиссёру понравилось. Ну, пойдём, ты же ещё на съёмочной площадке не была.
Катерина с трудом села. Потревоженные внутренности опять отозвались тупой болью.
— Интересно… — протянула она, — а я понравилась ему?
Оля поняла.
— Джеку-то? Нууу… не знаю. Он специально на новеньких натаскан… Но вообще-то, наверное, понравилось, он так хорошо кончил, просто прелесть.
— Знаешь, ничего не помню, — Катя решительно тряхнула головой, — я, кажется, глаза закрыла…
— Всё, идём, — Оля похлопала подругу по плоскому животу. — Помажешься, и на сцену. Нас ждать не будут. Мы всё-таки в кино снимаемся. Да, кстати, что у тебя с анальным сексом?