Я отвернулась, дрожа всем телом и размышляя о том, как бы мне сбежать от него. Впереди черным провалом зияла открытая дверь гардеробной. Да, Егор тоже не слабак, но ему придется повозиться с дверью, а это подарит мне несколько секунд на то, чтоб вылезти в окно, перелезть через парапет и по водосточной трубе спуститься в сад. А там собаки. А Егор с детства боится собак, называет их мерзкими тварями и вообще старается избегать встреч с ними.
Осталось только выбраться из-под него.
Егор уже склонился надо мной, пытаясь поцеловать меня в губы. Но я отворачивалась и яростно размахивала перед собой руками, одновременно пытаясь упереться ногами ему в живот. Однако всякий раз ему удавалось спасти свое лицо от моих ногтей, а мои ноги соскальзывали с его пресса.
Сообразив, что так мне не выбраться, я предприняла отчаянную попытку — резко крутнулась всем телом вправо, надеясь скатиться с кровати. И мне бы это удалось — я по пояс свесилась на пол и потянулась руками к двери в гардеробную — если бы Егор не стоял коленями на юбке моего платья. Можно было бы надеяться, что тонкая ткань порвется, ну, или хотя бы сползет вниз. Но гадкая вискоза зацепилась за вдруг одеревеневшие соски, и наотрез отказалась рваться. Егор воспользовался моим замешательством, крепко схватил за волосы и забросил обратно на кровать. Я взвизгнула от боли — и тут же получила крепкую затрещину, от чего у меня из глаз брызнули слезы.
— Я предупреждал — будешь орать, буду бить, — выдохнул брат мне в лицо, когда я приложила руку к нещадно горевшей щеке.
— Егор, не надо, прошу тебя — повторяла я, уже не надеясь на то, что это хоть что-то изменит.
Он склонился к моим губам, и его язык тут же проник в мой рот, прервав мольбы. Одной рукой он прижал мои запястья над головой, а другой залез мне под юбку.
Мне было гадко и противно, что мой брат, мой любимый брат, который, как мне казалось, понимал меня лучше всех, сейчас делал со мной такое. И я плакала, пытаясь вытолкнуть его язык из своего рта, но его напор был слишком сильным.
Когда я почувствовала, как его пальцы прикоснулись к моей промежности сквозь ткань трусиков, я стала сопротивляться с новой силой, неистово вертя бедрами из стороны в сторону. Но мои движения были ограничены его коленом и дурацким платьем цвета электрик, которое я уже ненавидела, поэтому ему не составило никакого труда на ощупь сорвать с меня белье. Я завыла ему в рот, обливаясь слезами. А он отпрянул от меня, убрав руку от моего живота, и опять с силой ударил по лицу:
— Молчи, сучка, а то вообще отсюда не встанешь.
— Не надо, перестань, Егорушка, пожалуйста — шепотом просила я.
Но он не слушал. Задрал мне юбку — ткань затрещала под его пальцами — чуть развел половые губы и вошел одним толчком.
Я прикусила губу, чтобы не заорать, потому что скулы еще очень хорошо помнили его удары, но слезы из глаз потекли с утроенной силой — мне казалось, что он разрывал мне кожу, двигаясь на сухую.
Я думаю, ему тоже было больно, но он не останавливался и продолжал давить и толкать.
— Ты у меня потечешь, сучка, — шептал он, с остервенением кусая мои губы.
А я ревела, уже даже не пытаясь сопротивляться. Лишь в голове стучало — меня насилует мой собственный брат, меня насилует мой родной брат!
Он не стал кончать мне во влагалище. Вместо этого он вышел, отпустил мои руки и попытался притянуть мою голову к своему члену. Я решила, что это мой шанс. Резко вывернулась, оставив в его руке хороший клок волос, полоснула ногтями ему по лицу и плечу, выдрала кусок подола платья и бросилась в гардеробную.
Замок щелкнул. Ему понадобится несколько секунд на то, чтобы понять, что произошло, еще несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, встать, и попытаться открыть дверь. Думаю, минута у меня есть.
Я выхватила из кучи одежды первое, что попалось под руку. Хорошо, что у меня одежда всегда свалена кучей на полу, а не аккуратно развешена по шкафам, как требует мама — в противном случае мне бы пришлось терять время, шаря по вешалкам и полкам. А так
Кажется, это куртка, значит, где-то должны быть и штаны.
За дверью послышалась возня.
Главное, не забыть сумочку с деньгами, документами и телефоном.
Я схватила свой клатч и вылезла в окно как раз в тот момент, когда ручка двери нервно задергалась. Всего пара шагов по парапету влево — я уже не раз проделывала такие фокусы, когда папа сажал меня под домашний арест. Водосточная труба — только бы выдержала! Мои ноги коснулись земли, и мне под коленку тут же ткнулся холодный влажный нос:
— Баська, — тихо воскликнула я и потрепала покрытую короткой шерстью холку.
— Яся, — сверху донесся тихий шепот Егора.