— Эээй! — крикнула Дашка, выворачиваясь и закрывая двери. — Почто шпионишь за сестрой?
— Он не шпионил. Не стыдно, Дашк? Сама дверь раскрыла – глядите, любуйтесь на меня!.. — вмешалась тетя Катя. Юрка сделал вид, что ничего не видел, но Дашка, розовая, мокроволосая, вошла потом к нему и спросила:
— Ну что, годится?
— Что годится?..
— Ой-ей-ей, какой непонятливый…
— На комплименты напрашиваемся, да? Ну ладно, держи, только не красней. У тебя очень красивые груди и… и офигительная фигура.
— На себя посмотри: красный, как рак, — просияла пунцовая Дашка. — И все? Так абстрактно?
— Ах, тебе еще конкретно?.. Рассказать про твои божественные соски, про золотое руно в паху…
— Нет там никакого руна. Я бреюсь – ты что, не видел?
— Ну, прости, сквозь твои монументальные бедра не видно таких деталей…
— Ах, они еще и монументальные? — взвизгнула Дашка, и в Юрку полетела подушка. Юрка издал воинственный клич – и началась куча мала.
Вскоре они лежали друг на друге без сил, вздрагивая от смеха, и Юрка чувствовал, как под Дашкиным халатом пружинит то, что он недавно видел.
— Ооох… С чего это ты, Крокодила, затребовала от меня описание своего панцыря?
— Да так… Чтобы увидеть хамелеоньи возможности твоих щек. Я, между прочим, совсем не стесняюсь. Думаешь, меня голой никто не видел?
— Нет, не думаю, — сказал Юрка, вставая с Дашки. «А и в самом деле: восемнадцать лет… сейчас трахаются и в шестнадцать, и в пятнадцать…» Почему-то от этой мысли было неприятно. — У тебя ведь есть парень?
— А как же. И не один, — лихо хохотнула Дашка, вытягиваясь, как пантера.
— В смысле? Мужской гарем?
— Нууу… скорее взвод претендентов на зачисление в оный.
— Догадываюсь. С таким морденштейном и модельной задницей, как у тебя…
С этого момента сексуальная тема так или иначе просачивалась в их разговор, подогреваемая уже тем, что они были рядом: Юрка — и Дашка с ее грудью, с ее вечно-голыми умопомрачительными ногами и личиком ангела-чертенка.
Они стремительно сближались. С каждым пожеланием спокойной ночи Дашкины губы все плотней прижимались к Юркиной щеке, а груди все туже вдавливались в его грудь.(специально для candyfoto.com — candyfoto.com) Когда они прощались в купе поезда, Дашка повисла на Юрке, зарылась лицом ему в шею, и Юрка чувствовал, как его щекочут влажные губы. Подняв красное лицо, Дашка вдруг чмокнула Юрку в рот — и выбежала прочь.
Впечатленный этим порывом, Юрка сидел на койке, глядя прямо перед собой, и очнулся только тогда, когда за окном было Пулково, а в его мобилке чирикала смска.
«Яркая индивидуальность, а Диккенса не читал!»* — прочел Юрка, и тут же стал набирать ответ: «Сестра, а про голые телеса спрашивает!»
___________________________
*Цитата-дразнилка из романа Каверина «Два капитана». – прим. авт.
Вскоре пришлось выключить звук, дабы не будить зверя в спящих соседях. Темное купе озарялось вспышками, возвещавшими новые смс:
— должна же я сравнить разные мнения! =)
— а кто еще рассказывал тебе про твои бедра?
— те, кто считают их аккуратными и сексуальными :Р
— и много у тебя таких?
— бедер? пока два 😉
— у крокодилих нет бедер. у них есть только монументальный хвост :Р
Они бомбили друг друга до глубокой ночи, и Юрка, незаметно задремавший, обнаружил утром кучу обиженных смсок с вопросительными знаками.
Акт 4
Их переписка стала еще интенсивней, чем раньше. Юрка не вылезал из вконтакта, на который они перешли, и регулярно огребал втыки от начальства.
Беседы их, однако, изменились. Стеб остался, но в него вплелась другая тема. Она всасывала их, как запретный водоворот, превратившись со временем в манию, в острую игру без выигрыша и разрядки.
Впервые Юрка мог откровенно говорить с девушкой о сексе. Это было захватывающе, как сам секс, и еще острее. Юркин сексуальный опыт ограничивался одной-единственной постелью: у него была девушка, с которой он быстро расстался и с которой не слишком-то мог поговорить. В самом деле: чего говорить, когда можно трахать? К тому же Юрка не знал тогда (хоть и смутно чувствовал), что секс, одетый в слова, разрезает душу, как лезвие. И вот с Дашкой можно было ГОВОРИТЬ, не боясь ничего. Неловкость и заминки не угрожали им: ведь они были брат и сестра. И они были далеко…
Вначале Юрка робко прощупывал эту тему. Дашка оказалась совсем не прочь пооткровенничать, и очень скоро Юрка знал, что она лишилась девственности в 15 лет, что она перепробовала все на свете, и ее сексуальная жизнь напоминала сплав по горной реке. Ему было это неприятно, но он не смел осуждать ее, боясь нарушить откровенность, которая с каждым днем делалась все острей, — и узнавал новые и новые шокирующие подробности жизни ее тела.
Дашка меняла парней, как чулки. Когда Юрка, набравшись наглости, спросил ее об анале, она ответила:
— В первый раз страшно, но от страха-то и кайф.
— От страха? И все?
— Ну нет, конечно 🙂 Такое чувство, будто тебя надели, как чулок, на мужика 🙂 Такое беззащитное, и сладкое, аж до тошноты. Будто ты вся полная им сверху донизу.
— А… когда срешь, такое же чувство?
— Ну, Бурашка, ну ты сказанул!!! Приговариваю к расстрелу мелкими какашками!
— Вот спасибо! Но жопа-то одна ведь?
— Жопа одна, а то, что в ней, разное 🙂 Когда меня ебут в жопу, я просто лежу и хрюкаю, как кусок сладкого теста, как медуза или амеба. Я вся такая беспомощная и одноклеточная, я не человек, понимаешь? я рыхлая сладкая вата. Ууууууу!
— У тебя оргазм часто бывает?
— Ну, дражайший Че, это ведь первое правило Настоящего Траха: Женщина должна быть Удовлетворена. Иначе я и не иду на это, понял?
— И что ты чувствуешь? Как это у вас, крокодилов, бывает?
— Оооо! так тебе и расскажи! Ладно, попробую, только чур — бартер. Я тебе, ты мне. По рукам?