Она обреченно кивнула:
— Кому расскажи — меня лишили девственности пальцами и моим же платьем
— Почему же ты не кричала?
— Потому что сначала он засунул мои трусики мне в рот
На моих глазах выступили слезы — я боялась, что так будет. Он уже показывал мне, что его не интересует чужая боль, даже чужая жизнь для него ничего не стоит
Ее платье я бросила в стирку, а вместо него дала ей легкий ситцевый халатик. Она завернулась в него и благодарно мне улыбнулась.
Мы вышли в кухню. Сережка был уже там. Он выключил плиту и теперь разливал суп по тарелкам. Две он поставил на стол, а третью — на пол в угол возле окна.
Я посмотрела на него укоризненно:
— Лена не будет есть с пола. Она такой же человек, как я и ты, поэтому она будет есть за столом.
Сережка снова ощерил клыки, но тарелку на стол поставил.
Мы ели молча. Лена бросала испуганные взгляды на Сережку, видимо, в любую секунду готовая сорваться с места и убежать, а сын смотрел куда-то в сторону и вниз, не обращая на нас никакого внимания.
После обеда я старалась не оставлять их наедине. Но Сережка вскоре ушел в свою комнату и больше не выходил, а мы с Леной сидели на диване в зале и смотрели телевизор. Я обнимала ее плечи и тихо плакала. Она молчала и ни о чем не спрашивала.
Когда на улице стемнело, а ее платье высохло, я провела ее до двери.
— Тетя Оля, вы только не расстраивайтесь я все понимаю я не держу на вас зла, — натянуто улыбалась Лена.
Я кивнула и чуть поджала губы.
— Я позвоню, — сказала девушка уже из подъезда.
— Да, обязательно — ответила я, поспешно закрыв дверь, чтобы она не увидела моих слез.
— М-м-м-ма — я невольно вздрогнула от звука его голоса и развернулась к нему лицом.
— М-м-м-ма — в руках он держал веревку, ту самую, на которой чуть не повесил Лену. А лицо его было страшным.
Я машинально вцепилась в дверную ручку, не сводя с него расширившихся от страха глаз.
— Сереженька, сыночек, не надо это же я твоя мама — лепетала я, отчаянно пытаясь нащупать замок.
Но он оказался проворнее и одним движением накинул мне на шею петлю.
— Перестань! Не надо! — закричала я в безнадеге, но он потянул веревку на себя, да с такой силой, что я упала на колени.
— Сереженька, миленький любимый не надо я не хочу — я рыдала, хотя и знала, что это бесполезно. Ему все равно.
Он протащил меня по коридору к двери своей комнаты. Я держалась за петлю обеими руками, чтобы она хотя бы не душила меня.