крика мы пытались лучше вложиться в удар, чтобы усилить его.
На удивление, выше поясницы не лег ни один из наших ударов. Мы, конечно, уже ненавидели друг друга, но не теряли адекватности и связи с реальностью. Зато от копчика до середины икр наши ноги были сплошь раскрашены полосками разной степени яркости.
И все же мне пришлось больнее и тяжелее… Я была все ближе к тому, чтобы сдаться, но из последних сил терпела казавшиеся бесконечными побои. Правда делала это не из-за того, что боялась проиграть в этом поединке, а потому что хотела отомстить обидчице за каждый последний ее удар.
Стася, наверняка, испытывала схожие ощущения. Ее вовсю потрясывало, а из глаз ручьями текли слезы. У меня самой и вовсе подкашивались ноги. Каждый обвивающий меня удар кнута, будто делал подсечку, выбивая из равновесия.
Уж очень интересным оказался этот девайс. Он позволял испытать сразу три стадии боли: когда кнут только касался кожи, когда он обвивал все тело и резко стягивал его и когда улетал обратно, оставляя за собой дикую боль, перерастающую в жжение. «Интересным» я могу назвать его сейчас, спокойно сидя непоротой попой на кресле. А тогда, он просто выбивал из меня все звуки, на которые был способен мой организм.
В какой-то момент времени, мы со Стасей нанеся друг другу на пару десятков больше ударов, чем нам было отведено, резко остановились. Вернее, остановились я, не в силах сделать следующий удар. Из-за слез, я даже не разбирала очертаний тела соперницы. Девушка тоже прервалась, чувствуя себя ненамного лучше меня. Но нам было велено бить по очереди, и она послушно ждала.
— Алиса, бей или сдавайся! Считаю до пяти! — Подала голос садистка с дивана. — Раз, два, три, четыре… Пять! Бей!
— Ааа! — В очередной раз заорала я, ощутив, как мне вновь рассекли кожу хлыстом.
— Бей!
— Ааа! — На этот раз я выронила плетку, упала на колени, а затем и завалилась на бок.
Стася, увлекаемая за скованную руку вниз тоже повалилась рядом. Удивительно, пока я беззвучно тряслась и рыдала от боли, девушка наоборот стонала во весь голос, пытаясь по-своему справится с эмоциями и болевыми ощущениями.
— Хороши девочки! Я горжусь вами! — Подала голос НН. — Вы меня очень порадовали, но я хочу присоединиться к вашему «веселью». Встаньте!
Мы с трудом поднялись на ноги. Когда я очнулась, то наручники уже были сняты, но теперь каждую из наших рук украшали широкие кожаные браслеты, соединенные друг с другом цепочкой. В тот день, Госпожа в первый и в последний раз воспользовалась крюком на потолке. Наши руки оказались вытянуты вертикально вверх, и зафиксированы веревкой, перекинутой через этот самый крюк. Наши голые тела были поставлены спина к спине и саднящие ягодицы от постоянного трения друг о друга болели еще сильнее. Садистка взяла плетку, которую я выронила из своих рук и произнесла только одно слово:
— Терпите!
Поначалу Госпожа порола нас только по груди и первые удары казались совсем слабыми, конечно, если их сравнивать с последними ударами по попам друг друга. Но постепенно нежная кожа сосков воспалялась, а грудь горела все сильнее. Чтобы доставить нам дополнительную боль и дискомфорт женщине даже не пришлось усиливать воздействия. Она просто ходила вокруг нас, играючи помахивая страшным девайсом.
Мы со достойно и стойко выдержали это испытание, хоть в его конце и вовсю покрикивали в пространство перед собой, инстинктивно пытаясь увернуться от жалящих ударов безжалостной плетки.
— Ну все, молодцы! На этом хватит! — Мы с партнершей судорожно выдохнули и синхронно обмякли. Но садистка продолжила: — Хватит щекотать ваши сиськи! Теперь все будет всерьез!
Она развернула нас лицом друг к другу и стянула вплотную, обвязав веревкой наши талии. Теперь мы соприкасались с девушкой выпоротыми сиськами грудью. А впереди нас ждало очередное испытание…
Домина решила разукрасить последнюю допустимую для подобных манипуляций часть наших тел, которая до сих пор оставалась нетронутой — спину. Теперь в ее руках оказался кнут. Судя по моему трепету, Стася поняла, что сейчас нам придется тяжелее всего. К началу завершающего этапа экзекуции мы были совсем вымотаны и физически, и морально, поэтому достойно принимать это наказание не было сил.
НН встала в боевую стойку, которой я так всегда боялась и уже через несколько секунд наши тела обвила безжалостная кожа кнута. Мы вновь вздрогнули практически одновременно, а через какие-то мгновения, задергались и взвыли. Подобная «двойная» порка была в моей практике впервые. Поначалу Стася только бесила меня свой реакцией на удары: не то, чтобы она чересчур громко орала мне в ухо, но ее крики и движения мешали мне сосредоточится, чтобы хотя бы попытаться снизить восприимчивость боли.
Казалось, что каждый последующий замах Госпожи заканчивался еще более жестким ударом. С каждым из них мы реагировали все более бурно и совсем не могли справиться с эмоциями. Из-за неудобной позы, наши подергивания были похожи на что-то среднее между вальсированием и толкучкой на музыкальном концерте у сцены.
Через какое-то время произошло удивительное, мы со Стасей все же преодолели некий пик нашей эмоциональности и чувствительности. Я до сих пор не понимаю, что такое сабспейс, но, наверно, это был он.
Боль ушла на второй план и перестала казаться такой острой и непереносимой. Сознание затуманилось, и я будто провалилась в какое-то молоко. Стася уже не казалась такой неприятной и ненавистной мне, наоборот, прикосновения ее тела к моему казались даже приятными. А к ее горячей и мягкой груди хотелось прижаться еще плотнее.
Окончания экзекуции я не помню, но завершив надругательство над нашими молодыми телами, домина выключила свет и оставила нас вдвоем. При этом свет слегка пробивался через приоткрытую дверь, ведущую в коридор. Сколько времени мы провели со Стасей все еще вытянутые в струнку и прижатые друг к другу максимально плотно, я не знаю. Но точно не пять минут. А скорее даже десять или двадцать.
Перестав рыдания, мы обе обмякли и расслабились. Прижимаясь не только телами, но и щеками, наше кожа приклеивалась друг к другу не только от пота, но и от слез. Но Стася намного дольше меня не могла остановится и постоянно плакала. То ли она отвыкла от подобного обращения, то ли сама по себе была более эмоциональной чем я.
Мне стало искренне жаль свою оппонентку и не удержавшись, я прикоснулась губами к ее щеке. Она была мягкой и соленой, но очень приятной. Прошло несколько секунд, и ожившая от поцелуя девушка решила отплатить мне взаимностью, будто благодаря за этот жест. На этот раз я ощутила ее поцелуй на своей скуле.
Прошла минута и мы уже вовсю увлеченно целовались, забыв о боли, обидах и навязанном нам соперничестве. Стася оказалась безумно приятной и чувственной девушкой. Она умела и любила целоваться. Видимо НН и из нее сотворила бисексуалку.
Кстати, о Госпоже: когда она, наконец, появилась, то не сказала нам ни слова, когда заметила, что мы «подружились». Включив свет, она отвязала нас от потолка и друг от друга. Увидев, что освободившись мы первым делом взялись за руки, она произнесла:
— У вас один час. — С этими словами она вновь ушла на кухню.
Первой «разморозилась» и сориентировалась я. Потянув девушку в спальню, я не заметила сопротивления с ее стороны. Вскоре мы уже вовсю целовались в более комфортных условиях: лежа на большой и удобной кровати. Вернее, лежала я, а Стяся, нависнув надо мной, продолжала целовать мои губы, все лицо и постепенной спускалась к шее.
Когда она сползла еще ниже, то я ощутила прикосновения ее пухленьких губ и горячего язычка на своей измученной груди и воспаленных сосках. Я еще долго вспоминала это странное мазохистское удовольствие, когда каждый поцелуй, каждое прикосновение к телу, с одной стороны доставляли заметную боль или дискомфорт, но при этом мне все равно хотелось продолжения.
Благодарная за ласку и пережитое вместе приключение …