Александр прыснул. Её смех заразил его. Она так просто и открыто заливалась колокольчиком, стоя перед ним, глядя на него снизу вверх, что невозможно было не рассмеяться в ответ. Он тоже захохотал. Они смеялись, как будто вокруг не было этого болота, не было войны, и никуда не надо было спешить.
— Пора идти, — наконец, посерьёзнел Дунаев.
Болото кончилось, прошли пролесок. Впереди светлел берег озера. Тишина. Только птицы… И нет им дела до людей, до того, что творится в мире. Лейтенант стоял с закрытыми глазами, втягивая густой сосновый воздух. Открыл глаза, встревоженно огляделся. Девушки нигде не было.
— Мария, — тихо позвал он.
Ни звука в ответ.
— Мария, — чуть громче повторил Дунаев и стал осматриваться.
Почти у самого берега в кустах заметил лёгкое движение. Рука потянулась к пистолету. Бесшумно подошёл, держа оружие наготове, таясь, посмотрел сквозь ветки. От увиденного на мгновение зажмурился. Там стояла Мария. Он видел её со спины. Сахарно-белое, нежное, воздушное тело девушки, до колен погруженное в воду, наслаждалось солнцем, воздухом, ласками озера. Тонкие руки, словно два крыла, порхали, оглаживая гибкую, тонюсенькую талию, ослепительные плавные изгибы бёдер и попки. Вдруг девушка повернулась, и Дунаева огнём полоснуло изнутри, застучало в висках, заныло, запульсировало внизу. Захотелось броситься к ней, прижать к себе, уткнуться лицом в молочную чистоту упругой вздрагивающей груди, прикоснуться к ямочке на животике и познать сокровенную тайну. А ещё захотелось укрыть её от всего мира, заслонить от крови, от смерти, которая гуляла вокруг. Женщина и война… Они не могут, не должны быть вместе! Эта красота, беззащитная, трогательная, нежная, как первоцвет, создана для любви и жизни!
Дунаев, не выпуская пистолета, тыльной стороной кисти смахнул со лба набежавший пот. Кашлянул и позвал опять:
— Мария!
— Ой, сюда нельзя… Я купаюсь, — отозвался испуганный голос девушки.
— Да, да, конечно… Не беспокойтесь, я вас не вижу. Просто постою здесь… на всякий случай, — сказал лейтенант.
И он действительно отвернулся, стал смотреть в сторону леса. Но она почти сразу вышла. Теперь на ней было светлое в цветочек платье и обычные, без каблука туфли с ремешком. Он заметил, что они наполовину меньшего размера, чем сапоги. Поймав его взгляд на обувь, она смутилась и объяснила:
— У меня тридцать первый… Сапог таких нет… А я привыкла, — улыбнулась весело, — ноге просторно.
Немного помолчав, опять сказала:
— А вы тоже идите… искупайтесь… Только, жаль, одежды у вас нет…
— Да, сейчас… Одежда — пустяки. В мокрой побуду, — улыбнулся он и скрылся в кустах.
— Подождите! — ручка Марии просунулась сквозь ветки. — Давайте мне пистолет. Я тоже покараулю вас.
Дунаев протянул ей оружие, осторожно вложил рукоятку в ладошку. Тонкие пальчики ловко охватили её. На мгновение он задержал их в своей руке.
Смеркалось. Начался сильный дождь. Они укрылись в полуразрушенном сарае. Недалеко была деревня. Но соваться туда было очень опасно. Поэтому Дунаев решил переждать дождь здесь и на рассвете двинуться дальше.
Мария отжала намокший подол, распуская косу, смешно тряхнула мокрой головкой.
— Надо же, — усмехнулся лейтенант, — мы с вами второй раз за день попадаем в мокрую историю.
— Ага, у нас мокрый день, — засмеялась она.
И вдруг резко замолчала, словно смутилась чего-то. Лейтенант тоже молчал, как-будто какой-то ступор нашёл, даже жарко стало. А Мария дрожала от холода. Заметив это, он снял пиджак и набросил ей на плечики. Она удивлённо вскинула на него глаза, будто спрашивая — «Зачем?».
— Вам холодно… пиджак почти сухой… сейчас согреетесь, — почему-то охрипшим голосом сказал он.