В этот момент в каюту, выбив дверь, ворвался Дюваль. Он в упор выстрелил в стоящего на коленях Блэка, тот замертво рухнул в низ лицом. Серж кинулся к Анне. Она была без сознания.
— Девочка, милая моя! — закричал Дюваль и встряхнул её, целуя окровавленный ротик.
Не открывая глаз, она чуть слышно выдохнула:
— Анри…
И опять лишилась чувств.
Анна ощутила тихое покачивание. Открыв глаза, увидела над собой два тёмно-синих огонька с мягким тёплым светом. Постепенно приходя в себя, поняла — это глаза Сержа. Она лежала у него на руках. Они плыли на лодке. И только сейчас у неё хлынули слёзы. Всё тело болело так, что не было сил даже всхлипнуть, слёзы просто бежали розовыми ручейками по окровавленным щёчкам.
— Анри, — вновь чуть слышно прошептала она.
— Всё хорошо, любимая, — улыбнулся Дюваль, — он здесь, на руках у Джузеппе. Всё хорошо, моя смелая девочка!..
Она вновь провалилась в беспамятство.
Пришла в себя, ощутив прикосновение тёплой воды. Держа её на руках, Дюваль стоял под струями водопада.
— Сейчас, счастье моё, я всё смою… Потерпи… Я знаю, как тебе больно, — улыбнувшись, тихо сказал он, увидев, что она открыла глаза.
— Я… хотела… но не успела… — бессвязно прошептала Анна.
— Аннета, девочка моя, не говори… Тебе лучше не тратить силы… Тсс, потерпи, любимая, — отвечал Серж, изливая на неё сияние своих глаз.
У него сжималось сердце при виде её измученного тела, покрытого синяками и кровоподтёками. Ротик распух, из искусанной груди сочилась кровь. Дюваль боялся за её разум.
Она не слышала, как он, завернув в простыню, принёс её в хижину, как уложил в постель, укутав мягким одеялом.
Прошло несколько дней. Проснувшись, Анна откинула одеяло и села на кровати. На ней была рубашка Сержа.
— Анри… — она быстро заглянула за ширму.
Малыш спал, сладко посапывая и чмокая во сне ротиком. Анна склонилась над сынишкой и, чуть касаясь, поцеловала пушок на головке.
— Здравствуй, любовь моя, — сзади её обнял Серж. — Как ты?
— Всё хорошо… только голова немного кружится, — печально улыбнулась она.
— Ты спала четыре дня.
Он развернул её к себе лицом и заглянул в глаза.
— Прости меня, — вдруг сказал, нахмурившись, — это из-за меня тебе пришлось столько вынести…
— Глупый, — её пальчик очертил его брови, — какой же ты глупый, — она улыбнулась, — за что я должна тебя прощать? Неужели за то, что ты сделал меня самой счастливой женщиной на свете?
— Нет, — лукавая усмешка тронула его красивые губы, — за это — нет. Но… всё, что произошло с тобой и сыном, это по моей вине… Блэк мстил мне.