— Подожди, пожалуйста, — попросила она со странным выражением лица, словно обдумывая что-то, потом вдруг сказала: — Мне надо сказать тебе одну вещь… только обещай, что не будешь смеяться…
— Я весь внимание, — сдерживая улыбку, серьёзно отвечал Серж.
— Знаешь,… я… когда я оказалась вашей пленницей, я решила умереть… мой стилет… Я носила его не бедре, засунув в чулок.
Глаза Дюваля удивлённо расширились.
— Я решила, что, если… ты попытаешься… взять меня силой, я воткну его в себя… Но в глубине души… уже тогда, ещё совсем не зная тебя, я… понимала, что не смогу сделать это… Не смогу не потому что мне страшно убить себя, а потому что… я хотела быть твоей… И если бы ты попытался… овладеть мной, я бы отдалась тебе… Хотя потом, наверное, всё равно наложила бы на себя руки…
— Аннета, девочка моя любимая! — срывающимся хриплым голосом отвечал Дюваль. — Я знаю это… давно знаю… Я понял это в ту минуту, когда, спасая тебя от Тома, тащил с палубы в каюту… и потом мы ругались и… Мне достаточно было просто заглянуть в твои глаза… В твои огромные чёрные звёзды… — он вдруг засмеялся и добавил: — Я не знал только про стилет…
Потом нависая над ней, склоняясь к её губам, он прошептал:
— Тебе достаточно лишь пожелать меня… я весь твой…
Его губы опустились на её дрожащий ротик, нежно и трепетно втянули его, наслаждаясь ответной покорностью. Языком Серж обследовал внутри каждую точечку этой вишнёвой прелести, пьянея, как от самого лучшего вина. Анна застонала, чуть выгибаясь в талии. Левой рукой он держал её за гибкий, извивающийся стан, прижимая к себе, а правой ласкал вскипающую грудь. Он нежно поглаживал упругие пирамидки, слегка пощипывал пальцами их затвердевшие вершинки.
Обцеловав личико и шейку, его губы тоже завладели её грудью. И теперь уже вместе с руками забавлялись сочными кругленькими «плодами». Тонкие пальчики Анны царапнули спину Сержа, впились в неё короткими, но остренькими ноготками. Она вздрагивала, горячие волны захлёстывали её снизу доверху. А там, в её сокровенном местечке всё буквально плавилось от огня, растекаясь горячей медовой смолой.
Поцелуи Сержа падали на её животик, его язык ласкал маленькую ямочку. И когда его лицо оказалось у неё между ножек, а руки принялись разминать, массировать и взбивать её «персик», поглаживать маленькую тёмную звёздочку, прятавшуюся между половинками, Анна простонала:
— Милый, прошу… сделай поскорее… мммннн…
Её ручка вдруг отыскала его восставшую плоть и ласково охватила её, как бы пытаясь завладеть ею.
Он улыбнулся и ответил хриплым голосом:
— Потерпи, потерпи, любимая… девочка моя…
Потом Анна словно провалилась в какой-то странный сон. Она уже не понимала, что именно происходит, просто ощущала, как медленно каждой крупицей своего тела растворяется в его руках и поцелуях. До неё долетали его рычащие стоны, но она совершенно не отдавала себе отчёта, что сама почти кричит от его ласк.
И вот она ощутила прикосновение его горячей распухшей плоти к своей изнывающей «раковине». Но Серж медлил, всё продолжая дразнить, играть с ней. Он осторожно провёл по распухшим створкам, чуть раздвигая, прошёлся вверх-вниз между ними. Анна вздрогнула, сильнее распахивая ножки, подалась ближе к сладкому орудию мужа, вильнула попкой.
И он взял её. Качнувшись вперёд, до упора продвинулся в горящее истекающее лоно, задвигался всё ускоряясь.
— Рррааахххх, ммммнннааа, нннн! — издавал он нечто нечленораздельное, ударяясь о неё своими «кисетами», сжимая раскрасневшиеся половинки «персика».
— Ааааа, ахххнннн, нннмммм! — подпевала ему Анна, подстраиваясь под его ритм.
Кипящая лава заполнила её лоно, выплёскиваясь, смешиваясь с её «соком», растеклась по румяным от его рук бёдрам. Крича, Анна выгнулась, сильнее прижимаясь к его чреслам. Серж сжал её в своих объятьях с такой силой, словно хотел вмять в себя прелестные округлости. В последнем порыве он тоже до упора вторгся в её трепещущее лоно и, срастаясь с ним, замер.
Придя в себя, Анна, прошептала:
— Милый, мне кажется, мы оба так кричали…
Он засмеялся.
— Про себя не знаю, — отвечал, целуя вспотевшее личико жены, — а ты, действительно, сильно кричала…