К слову сказать, Кендра ковырялась в еде за ужином, и я был почти уверен, что наконец-то выясню, что ее беспокоит последнюю пару недель. За несколько дней до этого я пытался поговорить с ней, но когда спросил о ее внезапном изменении настроения, она сказала, что просто у нее разные мысли без дальнейших объяснений.
Не то чтобы ей это не свойственно. Кендра работает медсестрой, и больница — не самое лучшее место работы. Я видел, как она возвращалась домой, переживая целую гамму человеческих эмоций: печаль, гнев, разочарование, страх, радость, что угодно. Иногда ей помогает ей говорить об этом, иногда она просто зарывает это глубоко внутрь себя. За двадцать один год брака, если я чему-то и научился, так это дать ей возможность принять решение, когда и как она захочет избавиться от этого… что бы то ни было.
Я закончил ужин и спросил, закончила ли она. Она положила вилку на тарелку и кивнула. Я выбросил всю ее не съеденную пищу в мусорное ведро, когда она наконец заговорила.
— Дарин, мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Можем ли мы выйти во внутренний дворик, и может, откроем бутылку вина?
— Конечно, дорогая. Почему бы тебе пока не пойти, а я сложу все в посудомоечную машину и через пару минут вынесу вино.
Она наклонилась и с полуулыбкой поцеловала меня в щеку, затем вышла через стеклянные раздвижные двери во внутренний двор. Что-то подсказывало мне, что все, что было у нее на уме, не имеет ничего общего с работой, это внезапно показалось мне более личным.
Конечно, имея жену, работающую в медицине, первое, я подумал о ее здоровье, не собирается ли она мне сказать, что больна? Я пытался приготовиться, открывая вино. Я присоединился к ней на улице, поставил два бокала вина на стол в патио и сел рядом с ней. Я протянул руку и взял ее за руку. Мое сердце билось так громко, что я удивлен, что она не могла его услышать, когда нежно сжала мои пальцы.
Вздохнув, чтобы подготовиться к плохим новостям, я едва выдавил вопрос:
— Что такое, милая? Ты больна?
— Больна?… Нет, с чего такая идея? — успокаивающе заявила она.
— То, как ты вела себя в последнее время. Дорогая, это похоже на то, что последние две недели ты была на другой планете. Когда ты поцеловала меня на кухне несколько минут назад, у меня возникло чувство, что ты собираешься сказать мне что-то ужасное..
— Нет, — усмехнулась она. — Это… ну, я не думаю, что тебе понравится то, что я скажу, но в этом нет ничего плохого.
— Ладно, дай мне решить. Что мне не понравится?
Она потянулась за своим бокалом и сделала глоток вина — я полагал, что ей понадобилось немного жидкой храбрости.
— Меня выбрали для участия в медицинском исследовании. Это — клиническое испытание нового лекарства.
Я был сбит с толку. Если она не была больна, почему тестировала новое лекарство?
— Что за лекарство?
— Ну, оно называется Бьютишимиацин. Это гормональный препарат, разработанный, чтобы помочь женщинам с симптомами менопаузы.
— Дорогая, ты уже в менопаузе? — Мне стало страшно. Я слышал все о жутком ужасе жизни с женщиной, переживающей период изменения, и надеялся на большее количество времени, прежде чем это случится с нами.
— Нет, — ответила она. — Это… ээ… оказывается, у препарата есть неожиданный побочный эффект, это… — она снова заколебалась. — Похоже, это делает половой акт для женщины намного более приятным.
Ладно, это начало звучать захватывающе.
— Так что в этом плохого? Звучит прикольно. Значит, ты будешь кричать в экстазе, когда в следующий раз мы займемся любовью? — сказал я с развратной усмешкой.
— Ну, милый, эти испытания работают не так. За всем должно быть наблюдения и все должно регистрироваться под строгим контролем.
Мне это не понравилось.
— Под наблюдением… ты хочешь сказать, что за нами будут наблюдать люди?
Кендра глубоко вздохнула и потянулась, чтобы набраться смелости.
— Не совсем так, милый. На самом деле мы с тобой не сможем заниматься любовью три месяца. Я…
— Подожди, — перебил я. — Это начинает звучать как чушь. Какого черта ты имеешь в виду, что мы три месяца не сможем заниматься любовью?
— Дорогой, исследование проводится в юго-западном медицинском учреждении в центре города. Я буду ходить туда три раза в неделю после работы. Никто не будет стоять и не наблюдать за нами, но мне пришлось подписать согласие на видео-форму, поэтому я предполагаю, что все будет записано на пленку, чтобы можно было отслеживать физические реакции, а также сердцебиение, артериальное давление и тому подобное. Чтобы все было точным, мне разрешено заниматься сексом только в медицинском центре и только во время испытаний.
Я начал понимать суть, и мне это совсем не нравилось.
— И с кем, черт возьми, ты будешь заниматься сексом? — прорычал я.
— С одним из мужчин-добровольцев, — ответила она с нервной дрожью в голосе.
— И что — в течение следующих трех месяцев я должен довольствоваться минетом, в то время как ты будешь трахаться с кучей других парней?
— Нет, извини, дорогой. Я даже этого не могу. У нас не может быть никаких сексуальных контактов вне кабинета.
— Нет… э-э-э, нет! Ты нарушаешь наши брачные клятвы из-за какого-то глупого изучения!
— Дорогой, не будь тупым. Я не нарушаю своих клятв.
— В самом деле? Кажется, я кое-что припоминаю о том, чтобы отказаться от всех других.
— Да, и это относится к сексуальным отношениям с кем-то, кроме супруга. Дорогой, я не буду заниматься с ними любовью или чем-то в этом роде. Это — клиническое исследование ради всего святого.
— Меня не волнует, как ты это называешь, в конечном итоге ты будешь заниматься сексом с другими мужчинами три раза в неделю. Ответ — нет, категорически НЕТ!
— Дорогой, здесь не может быть «нет». Я была выбрана и…
— Что значит, не может быть «нет» — выбрана кем? Что — Бог спустился с небес и коснулся твоего плеча? Кто тебя выбрал?
— Дорогой, пожалуйста, не будь саркастичен. Меня выбрали люди, которые проводят исследование. Это независимая исследовательская группа, которую нанял производитель лекарственного препарата. Они все время занимаются такими вещами, Дарин. Все будет открыто и честно, я клянусь.
— Как они выбрали тебя? Что они сделали, вытащили твое имя из шляпы?
— Нееет, — насмешливо пропела она. — Я услышала об этом в больнице. Я изучила это и подумала, что это — стоящее дело, поэтому заполнила заявку.
— Так это не они выбрали тебя, а ты вызвалась добровольцем.
— Нет, здесь задействованы всевозможные критерии. Я прошла два интервью. Они ищут людей с определенными характеристиками и опытом, чтобы получить всестороннее исследование: возраст, состояние здоровья, половой анамнез, сколько раз они обычно занимаются сексом и тому подобное. Они отбирали только тех людей, которые соответствовали их требованиям.
— И ты оказалась одной из счастливчиков, браво! — сказал я с таким сарказмом, на который только мог. — И с кем бы ты хотела заняться сексом?
— Я не знаю, дорогой. Мужчины отбираются так же, как и женщины. Я уверена, что исследователи занимаются рядом проблем совместимости.
Я подумал, да, типа двадцатисантиметрового члена, но не хотел показаться закомплексованным, поэтому не стал комментировать.
— И, конечно же, каждый проходит полный медицинский осмотр, чтобы убедиться, что ни у кого нет ЗППП, — добавила она.
— Милый, я честно не понимаю, в чем дело, — продолжила она. — Каждый день в больнице я работаю с голыми мужчинами. Когда у нас не хватает добровольцев-санитаров, мне иногда приходится обмывать их губкой, вставлять катетеры, иногда приходится вытирать им задницу ради всего святого, это не исключение..
— Черт возьми, это не так. Засунуть соломинку в член какого-то парня — это совсем не то, что он втыкает в тебя свой член. Ты когда-нибудь спала с одним из своих пациентов?
— Нет, конечно, …