для нее, вместе со своим чемоданом, и мы направились обратно к машине. Я подумал о том, чтобы оставить Кэрол записку о том, где мы будем, но отказался от этого. «В последнее время она мало думала обо мне. Почему я должен думать о ней?»
***
Мне потребовалось чуть больше часа, чтобы добраться до фермы родителей, и большую часть пути Сьюзен проспала. Но когда мы свернули на их неровную подъездную дорожку из гравия, она проснулась и начала указывать на лошадей и коров, которых могла видеть через окна машины.
Когда мы подъехали к дому, нам навстречу вышли мама и папа, и когда я расстегнул Сьюзен, она подбежала к бабушке и потребовала чтобы та показала ей домашних животных. Мама взяла ее за руку и повела к сараю, и только после этого бросила на меня обеспокоенный взгляд.
Я схватил свою сумку, а папа — сумку Сьюзен, и мы вошли внутрь, чтобы оставить их в моей старой спальне. После этого папа провел меня на кухню и предложил стакан фруктового чая. Он был уже подслащенным, и вкус напомнил мне о моем детстве. Те дни казались очень давними.
— Ну, Том, что происходит между тобой и Кэрол? — прямо спросил папа. Он никогда не был из тех, кто много болтает, и в его глазах я видел беспокойство.
— Давай прогуляемся, папа, и я все тебе расскажу.
Я боялся этого разговора, с тех пор как позвонил им, чтобы спросить, не можем ли мы приехать и остаться на неделю. Они любили Кэрол и думали о ней как о дочери, которой у них никогда не было. Я был почти уверен, что это их поразит.
Идя вдоль забора, я начал рассказывать ему всю гнусную историю. Он удерживался от советов на протяжении большей части этого, но в его глазах, когда он смотрел на меня, я видел боль. Несколько раз он ахнул от того, что я ему рассказывал. Когда, наконец, я закончил; в его глазах стояли слезы.
— Я просто не могу поверить, что Кэрол так поступила. Она всегда была такой милой с твоей матерью и мной, и такой хорошей матерью для Сьюзен. Как она могла стать такой жестокой и эгоистичной?
Он повернулся и внимательно посмотрел на меня.
— Знаешь, я никогда не сомневался в тебе, Том, но разве это не может быть каким-то недоразумением или, быть может, какой-то шуткой?
Я понял, что он впал в отрицание это и хватается за соломинку, но это все равно немного меня ранило. И тут я подумал: «Если бы я был на его месте, мне пришлось бы задавать такие же вопросы. Черт, мне и самому все еще трудно в это поверить».
Я полез в карман и вытащил телефон. Я запустил видео, которое снял в зеленой комнате, и поставив на паузу, передал ему.
— Смотри, папа.
Когда он взял телефон, я протянул руку и коснулся стрелки, чтобы начать воспроизведение. Он пробормотал себе под нос:
— На самом деле я не могу разобрать, что… О, Боже мой! — Я видел, что картина прояснилась для него, когда почти обнаженное тело Кэрол выскользнуло из объятий Теда Стивенсона и начало скользить по его торсу, потянувшись к его ремню, расстегивая его, а затем расстегивая штаны.
Я забрал у него телефон, а он беспомощно стоял, опустив плечи с напряженным лицом. Затем он схватил меня и крепко обнял.
— О, сынок, мне так жаль. Мне так больно видеть это, я даже не могу представить, что ты должен был чувствовать.
Мы постояли так еще несколько минут, затем развернулись и молча двинулись в дом. Всю дорогу он держал меня за плечо.
Когда мы подошли к дому, я повернулся к нему и спросил:
— Папа, ты не можешь сам сказать маме? Я не думаю, что смогу это сделать.
Он торжественно кивнул.
— Я сделаю это, — сказал он.
***
Когда мы вернулись, мама и Сьюзен были на кухне и перекусывали. Мама посмотрела на папу и, увидев его лицо, испугалась. Она начала что-то говорить, но папа поднял руку, останавливая ее.
— Сынок, — сказал он, — почему бы тебе не отвести Сьюзен к пруду, пусть она посмотрит всех этих уток?
Услышав его слова, Сьюзен вскочила и потащила меня за руку.
— Пойдем, посмотрим на уток, папа. Мы ведь можем пойти? — Я благодарно кивнул папе и повел Сьюзен к пруду.
Когда мы вернулись в дом, я понял, что мама плакала. Когда мы вошли, она вытерла глаза полотенцем, затем подошла и крепко обняла меня.
— Я люблю тебя, Том. Мы с твоим папой будем рядом с тобой, несмотря ни на что.
— Спасибо, мама, — выдохнул я. Посмотрев над ее плечом, я увидел папу и сказал. — Спасибо, папа. Это так много для меня значит.
Мы долго стояли так, и тишина явно начинала беспокоить Сьюзен, которая не могла понять, что случилось. Поэтому я повернулся к ней и сказал:
— Ладно, Сьюзен, пойдем распаковывать вещи. Потом нам нужно вымыть посуду и приготовиться к ужину. — Это разрушило чары, она взяла меня за руку и побежала в нашу комнату, таща меня на буксире. Я сказал себе, что никогда не потеряю дочь, несмотря ни на что.
***
На следующий день было воскресенье, и мы все пошли в старую баптистскую церковь, которую мама и папа посещали много лет. Как говорят в деревне, я долгое время был закоренелым грешником, но было приятно снова вернуться в церковь, услышать знакомые слова и спеть несколько старых гимнов.
В тот вечер мне позвонил Лу. Он сообщил обо всем, чем занимался в эти выходные. Слушая его, я понял, что, что бы ни случилось, мне повезло, что у меня есть такой хороший друг как Лу, и что я буду очень долго благодарен ему. Я пытался сказать ему об этом, но мне было неловко выражать свои эмоции так неуклюже, как получается у мужчин в подобных делах. Он вздохнул.
— Ты бы сделал это для меня, — сказал он, но он знал, что я пытался сказать, и я понял это.
Затем его тон изменился.
— Ладно, Том, до сих пор все было просто для развлечения. Готов ли ты сделать это на полном серьезе? Когда мы начнем, пути назад не будет.
Я сразу не ответил ему, сделав паузу, чтобы подумать о том, что мы собираемся совершить. Гарантии успеха не было. На самом деле, даже если нам это удастся, это все равно может плохо закончиться для меня. И если все это взорвется мне в лицо, то может быстро стать очень уродливым. И я вполне могу закончить, работая на ферме своих родителей.
Но потом я подумал обо всем, что произошло за последние две недели. Не по моей вине, насколько я понимаю, Кэрол унизила меня, поставила в положение, которого я не мог вынести. Даже если бы я решил подчиниться ее желаниям, не было никакой гарантии, что ситуация не станет известна всем или не повторится. А если это случится, что подумает обо мне Сьюзен, когда вырастет достаточно, чтобы все понимать? Я не хотел быть для нее образцом такого сорта отца.
«Нет», — подумал я, — «Кэрол загнала меня в угол, и у меня нет другого выбора, кроме как дать отпор. И, клянусь небесами, это то, что я собираюсь сделать».
— Лу, — сказал я, — давай сделаем это.
Я думаю, он, должно быть, понял, о чем я только что думал, потому что молчал, пока я сидел и размышлял. Но когда я сказал ему, что готов, он просто сказал:
— Как бы то ни было, Эди думает, что ты делаешь все правильно. — Каким-то образом это немного меня воодушевило.
Теперь он с головой ушел в работу.
— У тебя есть доступ к компьютеру?
Я засмеялся и сказал:
— Мои предки могут жить на ферме, но они живут не в восемнадцатом веке.
— Хорошо, завтра я позвоню тебе и сообщу, где искать.
— Почему бы тебе просто не отправить мне ссылку по электронной почте? — сказал я. — Я легко могу войти в свою электронную почту отсюда.
— Нет, — сказал он, — я не хочу, чтобы на это была отслеживаемая ссылка. Просто завтра дождись моего звонка.
На этом мы с ним попрощались, и я ушел, чтобы убедиться, что Сьюзен крепко спит в своей новой постели. Наблюдение за ней стало для меня самой важной работой.
***
В понедельник в середине утра мне позвонил Лу:
— Когда у тебя будет возможность остаться наедине с компьютером, зайди на Ютуб и выполни поиск по WXYY, — сказал он мне. — …