который я купил ей во Флориде.
Флорида. Вау. Какая это была поездка. Шесть прекрасных дней и пять небесных ночей. Салли была такой любящей, так восхитительно стремилась быть… действительно быть… со мной, что я долгое время даже не замечал, что наша сексуальная жизнь уже не вернулась к той, что была до Майкла.
Было еще кое-что. Она была… Бритой… В той поездке. И как бы это ни было захватывающе для меня, это также было невероятно несовместимо с женщиной, на которой я был женат все это время. Это застало меня врасплох, взволновало меня, а затем… стало чем-то вроде загадки, которая оставалась в глубине души.
Я помню это. Заметь, отец ни разу не пытался читать мысли сына.
Но я не думаю, что ты из-за этого заволновался. Или даже начал подозревать.
Тебе это просто показалось… чем-то неправильным. Не тем, что должно бы быть.
Чуждым.
Чуждым. Чуждый — хорошее слово.
Кто-то или что-то, не принадлежащее. У чего нет истории.
Такой ее вид возбудил и расстроил меня, как это может случиться, когда что-то внезапно всплывает и подсказывает, что твой супруг… человек, которого, ты думаешь что знаешь и понимаешь так же хорошо, как понимаешь себя… может в какой-то маленькой части все еще быть немного чужим.
Опьяняюще и тревожно представить, что у него могут быть мысли, к которым ты не причастен. Может быть, в его уме или в сердце вырастает что-то новое. Оно разъедает человека.
Сверху раздался глухой стук, за которым последовал игривый визг. Это не звучит сексуально, уж точно…
… но ведь это и не обязательно должен быть секс, не так ли?
Люди находят так много способов уничтожить друг друга.
Я стою у подножия лестницы. Голоса. Множественное число. Неразборчиво.
Думаю, пора.
Так что, я двигаюсь, посылая себе небольшие напоминания. Не забывать избегать скрипучей третьей ступеньки. Держаться левой стороны на седьмой ступеньке, иначе она застонет. Не хвататься за перила. В последнее время они стали рыхлыми и издают шум, который может привлечь внимание.
Пожалейте бедных дураков, вторгающихся в чужой дом. У них все наоборот. Они даже не знают, в чем опасность.
Предупреждающие знаки…
Неужели это просто тот взгляд… тот простой, тихий момент, который ты заметил, проходя между ними… он сделал это? Или ты уже на каком-то уровне подозревал и просто не признавался в этом самому себе?
Бьюсь об заклад, тебе хочется думать, что ты подозревал. Всем нам нравится переписывать историю таким образом. Но никто не подозревает, Джои, потому что никто этого не хочет.
Черт, ты даже не должен подозревать. Это — часть любви.
Может быть. Но намеки были. И много. Теперь я это понимаю.
И даже если тогда я их не заметил, это не имело значения. В конце концов, Майкл просто не мог упустить шанс похвастаться великим завоеванием, не так ли?
Поначалу он обыграл все довольно хорошо, как бы дразня меня обрывками информации. Он видел «девушку», она была «немного старше, но великолепна». Она ему «очень нравится». Но нет, познакомить меня с ней он не мог. Это «все было не так».
Видите ли, она была замужем, а ее муж «не мог выполнять свою работу». Старик просто не разгонял ее так, как ей было нужно (там была ухмылка?), поэтому Майкл пахал ее три-четыре раза в неделю (так он сказал). «И», — добавил он, — «не мог бы ты просто снять это проклятое неодобрение со своего лица и вместо этого осудить какого-нибудь другого идиота? Ты бы тоже сделал это (он был искренен в моем лице, говоря это), если бы когда-нибудь нашел девушку, что была бы готова делать некоторые из вещей, которые эта женщина делает для него».
А потом он перечислил некоторые из этих вещей, пока это не стало для меня слишком, и я не попросил его уйти.
То есть, я даже представить не мог. Я никогда не встречал девушки, которая делала бы большинство из этих вещей. Честно говоря, некоторых из них я даже и не хотел бы. Другие же…
Но ты бы видел его глаза, папа. Они загорелись. Довольные. Полные злорадства и энергии. Расширенные, зловещие и бездушные.
Такие же, как когда он накуривался.
Он даже попросил меня сохранить это в тайне. Держу пари, он подумал, что это было весело. Я буду держать в секрете измену собственной жены. Тише-тише, не надо раскачивать лодку, завтра он снова сядет на нее.
Прежде всего — власть. Над всеми трепещущими тварями и над всем муравейником. Это — цель, помни об этом. Это мое прощальное сообщение.
Итак, история продолжается.
Но однажды ночью, когда Салли возвращалась домой с продуктами, я сказал ей, что Майкл встречается с тем, что я очень нежно назвал «очень хорошей девушкой».
И она показала себя удивленной, возможно, слегка счастливой. Но также она бросила на него опасливый взгляд, который я не совсем понял.
В этом взгляде, похоже, было что сказать. Краткие сообщения. Реплики. Но что именно могло быть передано там, в промежутке между их стремительными радужками, я сказать не мог.
А потом… на случай, если я еще не понял намек… он ответил на ее взгляд, игриво подмигнув.
Вот и все. Вот так просто: все эти несвязанные, отдаленно разнесенные события слились в одно большое ужасное подозрение.
В этом подмигивании не было ничего примечательного. Я имею в виду, это не похоже на что-то непристойное. Или… не знаю, сексуальное. Это был просто дружеский жест. И это то, что Майкл в любом случае склонен выкидывать.
Но по какой-то причине или из-за какой-то крошечной неопределенной детали, проникшей в мое подсознание и угнездившееся там… внезапно у меня возникли серьезные сомнения относительно моей жены и брата.
И дело в том, что как только я подумал об этом… то обнаружил, что не могу остановиться.
Им было бы так легко, ведь правда? Моя новая работа заставляла меня отсутствовать один или два вечера в неделю в течение учебного года и заставляла меня работать в офисе все летние рабочие дни. Салли тем временем подрабатывала в вязальном магазине. Это была работа для скучающих домохозяек. К полвторого она всегда была дома.
Майкл? Вечерами и на выходные — в качестве бармена.
Я добираюсь до вершины лестницы и снова слышу стук. На этот раз я его узнаю.
Это мое изголовье, ритмично подпрыгивающее и бьющееся о стену.
И еще кое-что. Это не так очевидно, но более чем достаточно громко. Я, должно быть, уловил это раньше. Почему оно не зафиксировалось?
Абсолютно ужасный звук. Настойчивый, пронзительный звук, режущий как нож.
Два тела, ударяющиеся друг о друга, голодные, счастливые и мокрые.
У меня скрутило живот. Я сгибаюсь пополам. В спальне я внезапно все слышу. Стоны моей жены. Ее целеустремленные, дикие хрюканья. Прерывистое дыхание моего брата.
Скрип кровати.
Боже. Неужели это действительно было все время, пап? Я просто отказывался это слышать?
Папа?
Будь ты проклят. Ты всегда бросаешь меня, когда нужен мне больше всего.
Я добираюсь до открытой двери, касаюсь ручки и успокаиваю дрожащие руки.
Затем нагибаюсь вправо, наклоняю голову и свидетельствую истину:
Салли. Майкл.
Жена и брат.
Чдовища.
Она стоит, обнаженная, если не считать каких-то незнакомых белых чулок, согнувшись в талии, а ноги широко расставлены. Ее плечо прижимается к столбу у изножья кровати, руки обвиваются вокруг него, как будто это спасает ей жизнь, и она визжит, как проклятый щенок. Даже под этим странным углом я могу видеть румянец на ее щеках, влажность ее открытого рта. Момент, когда ее глаза закатываются.
Майкл, на десять лет моложе нее, выглядит даже еще моложе, поскольку стоит за этой полностью сформировавшейся женщиной тридцати одного года. Он низковат и узок на всем протяжении. Просто кожа, на самом …