Моя дочь Аннабель достигла возраста, который иногда называют ужасные два года. Если вы являетесь родителем или были им, то знаете, насколько трудным и прекрасным является это время. Аннабель открыла для себя речь и пошла. Вы спешите за шатающимся маленьким человечком, который, кажется, может перемещаться по земле со скоростью света. Человечком, который имеет удивительный словарный запас, но использует лишь слово «НЕТ», исключая все остальные.
Был субботний вечер, и я купал свою дочь в ванной с помощью мистера Бабблса. Это был долгий день. В нашем доме выходные, в основном, — это время отца. Будучи отцом, я встал рано, вместе с Аннабель.
— Качели, — сказала она в начале дня.
Это был день, включающий парк с качелями, маленькой каруселью и разнообразными катаниями на горках. К моменту принятия ванны я был практически истощен. Кейт, моя жена уже пять лет, в этот день проводила уборку дома. Это казалось честной сделкой. Кейт — поверенная в большой фирме. Она занимается уголовным правом. Ее доход шестизначный, и мы пользуемся услугами по уборке дома, но она — привередливый человек, которому нужно, чтобы все было именно так и на своих местах.
Двухлетние дети — неряхи. Разделение труда в нашем доме определенно изменилось, чтобы отразить этот факт. Кейт была матерью с младенцем, постоянно лежащим на ее бедре, но когда ребенок начал убегать, погоней занялся папа.
Этим вечером у Кейт был девичник. В последнее время их было больше, чем всего несколько. Я объяснял это необходимостью пообщаться с подругами, после того как она была связана младенцем.
— Я выхожу, чтобы встретить такси, — сказала Кейт, наклоняясь поцеловать меня в щеку, в то время как я купал Аннабель.
Затем Кейт потянулась, чтобы поцеловать нашу дочь. При этом она прижалась ко мне. Я уловил запах ее духов. Это была такая мелочь. У нее была целая дюжина духов. Я никогда их не замечаю, но эти были другими. Она никогда раньше не пользовалась этим ароматом. Я это знал, потому что сразу узнал их. Когда мне было пять лет, умерла моя мама. Холодной зимней ночью ее жизнь унесла автомобильная авария. Когда она поцеловала меня на прощание тем вечером, на ней была Шанель №5.
Это было воспоминание о запахе. Мощное и безошибочное признание. Я не знал, что у Кейт есть эти духи, и точно знал, что никогда раньше она ими не пользовалась. Я замер, и в то же мгновение внимательно посмотрел на нее. Она была в том, что женщины называют полупальто. Это легкое пальто, скорее похожее на плащ свободного покроя с поясом. Оно доходило до колен, но открывалось выше талии, обнажая черное платье. Пальто скрывало то, что на ней было надето, но не совсем. Мне показалось, что я узнал платье и, конечно же, туфли-лодочки на десятисантиметровой шпильке, которые она носила.
— Куда ты идешь, сегодня вечером? — очень небрежно спросил я.
— В «Марио», — сказала она.
Я знал, что в Марио играет Бен Уокер. Бен был чем-то вроде местной знаменитости. У него были амбиции концертного пианиста, но он играл на любом музыкальном мероприятии, где только мог. Я знал Бена. К концу вечера он будет играть грустные песни о любви. Женщины, толпящиеся в Марио, любили Бена и его игру. Мы с моим хорошим другом не пропустили ни одного вечера, когда в Марио играл Бен.
Марио был рестораном и баром средней ценовой категории с небольшим танцполом. Бен умел играть мечтательные танцевальные баллады, но всегда заканчивал медленными любовными песнями, под которые так любят танцевать женщины. Я сам люблю танцевать их, держа свою даму в объятиях.
Марио был тем местом, где можно было бы ожидать, что группа женщин проведет вечер вне дома. Я доверял Кейт. Объяснение было разумным. Она была красивой женщиной, более женственной, чем та, которую мог бы привлечь такой средне выглядящий мужчина как я. Но она не была кинозвездой, и мы были счастливы вместе пять лет. Противоположности могут быть различными, но мы подходим друг другу.
— Я буду дома около одиннадцати, — сказала она.
Я был занят Аннабель, и все плохие мысли отбрасывались на задний план.
Полчаса спустя мы с Аннабель сидели перед телевизором в общей комнате и смотрели Золушку. Я не знаю, сколько из этого она понимала, но все ее внимание было сосредоточено на представлении. Мы смотрели его снова и снова, пока она не заснула. Я выключил телевизор и просто сидел со спящей принцессой в моих объятиях. Я знаю, мне повезло. Я более счастлив, чем заслуживаю. У таких парней как я, не бывает хорошего дома, красивой жены и дочери вроде Аннабель.
***
Мне было семнадцать, когда я пошел в армию, чтобы стать «всем, кем должен».
Однако я был не тем, чего хотела армия. Я хорошо сдал их тесты. У меня был аттестат о среднем образовании и приемлемые, если даже не впечатляющие оценки. Просто что-то было не так. У меня не было проблем с дисциплиной. Физически я был намного крепче среднего. Но в армии для меня не было места. После базовой они находили мне одну бессмысленную должность за другой.
Полагаю, я ожидал, что стану солдатом и буду носить оружие. Вместо этого в армии решили, что я стану «клерком». Но в офисе я был безнадежен. Я оказался абсолютно не пригоден ни к чему. Пробовали меня в столовой, но готовить я не умел — продержался дня полтора. Они усадили меня и объяснили, что у меня нет способностей, и что я ни на что не годен. Так что, стало очевидно, что из меня получится отличный военный полицейский.
Они оказались правы. В этой работе я преуспел. По сути, это было невыполнимой задачей, если действовать строго по инструкции. Армия правильно определила, что я был одним из тех уникальных людей, что могли справиться с этой должностью. Здесь требовалось полное отсутствие угрызений совести и очень высокие моральные стандарты. Нужно было сосредоточиться на достижении правильного результата, не беспокоясь о том, как его добиться.
Свое первое повышение я получил в Ираке за убийство женщины с детьми. В блокпост пытался врезаться автомобиль, которым управляла женщина, и я видел, что в машине были дети. Тот факт, что за рулем ехала женщина, был лишь последней подсказкой — я понял, что что-то неправильно, как только впервые ее увидел. Я смотрел, как она встала в очередь, и ждал. Когда она сделала свое первое движение, я сделал свое. Шестьдесят бронебойных снарядов делают много, но далеко не то, чего могли бы натворить ее четыре с половиной килограмма тротила.
Моя карьера пошла вверх, но я не верю, что командование меня одобряло. По крайней мере, командующий — нет. Он сообщил об этом, однажды позвонив мне сказать о проблеме.
— Слушай, ты, сукин сын-безотцовщина. Я знаю все о том дерьме, что водится за тобой. Но у меня тут проблема, так что, исправь, — сказал он.
У него действительно оказалась проблема. Была изнасилована молодая военнослужащая. Трое насильников были офицерами, все закончившие Вест-Пойнт. У хорошего генерала случился настоящий большой скандал — в таких ситуациях люди могут потерять контроль. На самом деле, это не была вина командира, но, похоже, это не имело значения. Хороший командир знает, что надо использовать те ресурсы, что есть в его распоряжении.
Позже — трое искалеченных Вест-Пойнтских засранца, вместе с очень довольной военнослужащей, и я достиг пика своей армейской карьеры. Я позвонил и доложил обо всем генералу.
— Как мы это назовем? — спросил он.
— Мы еще обсуждаем, был ли это дружественный огонь или случайный выстрел.
— Ты не знаешь?
— Ну, мой клерк склоняется к случайному выстрелу из-за боевого стресса.
— Женщина довольна? — спросил он.
— Исключительно, — сказал я.
— И что я тебе должен? — поинтересовался генерал.
— Что ж, мне требуется почетное увольнение для моего парня.
— Ты хочешь меня трахнуть? Ты хочешь отправить в почетное увольнение болвана, расстрелявшего трех офицеров?
— Боритесь со стрессом. Передо мной медицинское свидетельство, подписанное врачом, — сказал …