замечательных детей, но я все еще не чувствовал к ней любви. Но разве я не должен был Лизе ради старых времен?
Я вернулся к кухонному столу.
— Мисс Государственный защитник, вы могли бы отговорить птиц от сидения на деревьях. Я не буду препятствовать заключению любой сделки, которую вы получите для Лизы. Но вот мои условия. — Я начал загибать пальцы. — Лиза не будет возражать против развода. Она оставит себе машину и тридцать пять процентов наших сбережений после судебного разбирательства по бракоразводному делу и судебных издержек моей акулы — так что экономия будет небольшой. Я даже продолжу вести Лизу по моей медицинской страховке, но она оплачивает франшизы. Полная опека над моими мальчиками и решение о посещениях переходит ко мне. Я оставляю себе дом и пенсионные накопления.
— Решено, — сказала она, взяв портфель и встав из-за стола. — Пошлите мне бумаги, и я обеспечу, чтобы Лиза получила их на нашей следующей встрече.
***
У Бренди дела шли не так хорошо. Бренди отказался идти на любую предложенную сделку. Бренди чувствовала, что если ей удастся избежать обвинения, на свои места вернутся первоначальные условия ее развода. Помощник прокурора штата выдвинул обвинения во взломе и проникновении, заговоре, попытке похищения (детей), краже со взломом и множество других пунктов обвинения. Бренди не признали виновной по всем пунктам обвинения, но приговоров о виновности осталось достаточно, чтобы Брэди присела на семь-десять лет. Говорили, что при хорошем поведении она сможет выйти через четыре года.
Лиза отсидела в окружной тюрьме сто двадцать дней. Она часто писала детям и просила меня не приводить их на свидание. Лиза не хотела, чтобы дети увидели ее в тюрьме. Сначала она присылала мне длинные бессвязные письма. Во многом это было повторением того, что говорила ее общественный защитник: лекарства помогли, как она всю жизнь боролась с депрессией, теперь ей стало лучше, бла-бла-бла. Я так и не ответил — не видел в этом смысла. Как ни странно, именно Томми был ее самым большим сторонником и постоянно подталкивал меня дать Лизе передышку. Хотя он и знал, что мы никогда будем вновь вместе, он посоветовал мне расслабиться и вспомнить те хорошие времена, что мы с Лизой провели вместе. Думаю, это было причиной того, что я стоял на парковке около окружной тюрьмы сто двадцать дней спустя в ожидании освобождения Лизы.
Лиза сильно похудела и прихрамывала. На одной ступне у ней все еще была гипсовая повязка, и ужасный шрам на лице, шедший от нижней части правой щеки до правого глаза. Волосы Лизы были коротко острижены, и в них было немного седины. Лиза была удивлена, когда я подошел и коснулся ее руки.
— Пришел позлорадствовать? — монотонно сказала Лиза.
— Нет, — ответил я, взяв ее маленькую спортивную сумку. — Пришел тебя прокатить.
— Администрация исправительного учреждения округа сказала, что автобус приедет через несколько часов. Остановка в центре города. Поблизости — Ассоциация Молодых Католичек, многие девушки останавливаются там, сразу после освобождения.
— Ну, здесь моя машина, если ты не захочешь ждать.
Лиза пожала плечами и последовала за мной в машину. После того как я открыл пассажирскую дверь и пристегнул ее ремнем. Лиза передала мне лист бумаги с адресом.
— Это дом на полпути, где я могу остановиться, если АМК будет заполнена, — объяснила Лиза.
Адрес был в той части города, куда лучше не заезжать без оружия. Я вздрогнул, пристегнулся и поехал.
Первые несколько минут Лиза молчала, потом, не глядя на меня, сказала:
— Знаешь, тебе не следовало стрелять в меня.
— Ну, а тебе не следовало изменять мне, угрожать забрать детей и разорить меня, знаешь ли? — Я взял себя в руки и перевел дыхание. — Лиза, ты действительно хочешь, чтобы наш первый разговор прошел так?
— Нет, — сказала она и хранила молчание всю оставшуюся дорогу. Лиза большую часть поездки провалилась на сиденье, но села, когда мы въехали в знакомую часть города.
— Винс, это дорога не в АМК
— Да, я знаю. Сначала надо кое-куда заехать.
— Пожалуйста, Винс, это был долгий день. Я просто хочу устроиться и составить план на следующие несколько дней. Мне требуется найти место для жизни и устроиться на работу, — фыркнула Лиза. — Получение работы — это часть моего испытательного срока. И это будет сложно в сложившейся экономической ситуации. Кто наймет неквалифицированную домохозяйку, да в придачу еще и бывшую заключенную?
Я повернул за угол и въехал на парковку у красивого кондоминиума. Глаза Лизы расширились, когда она увидела свою машину, припаркованную в этом месте. Она глубоко вздохнула, увидев всех мальчиков и Томми, стоящих рядом с ее машиной с плакатом, на котором от руки было написано большими буквами: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, МАМА».
Лиза по-женски закопалась в сумочке, ища свой макияж и опустив козырек с зеркалом, одновременно пытаясь пригладить волосы.
— Боже мой, Винс, нет! Я выгляжу ужасно, я не могу увидеться с мальчиками в таком виде!
— Лиза, расслабься. Дети ждали встречи с тобой. Они даже вымыли и натерли твою машину воском, — сказал я, подъезжая и заглушая двигатель.
Мальчики запрыгали вокруг машины, вытаскивая Лизу из нее и болтая о ее новом доме, о том, что прямо в квартале от дома там есть бассейн. Они затащили Лизу в маленькую квартиру с одной спальней. Она была уставлена всеми ее вещами — от простыней и посуды до школьных фотографий на стене. Для Лизы это было ошеломляющим, и она продолжала обнимать мальчиков, гуляя по квартире со слезами, текущими по щекам.
Через некоторое время мальчики забеспокоились и спросили Лизу, можно ли им пойти поиграть в бассейн. Томми согласился взять их, и мы с Лизой остались одни.
— Винс, в чем подвох? — спросила Лиза, сидя на одном из своих любимых стульев, которые мы перетащили из дома.
— Никакого подвоха, Лиза, — сказал я, сидя за кухонным столом. — Не могу терпеть, чтобы мать моих детей жила в трущобах. Мистер Альверез, наш босс, купил этот дом много лет назад для своей дочери. Сейчас она замужем, а рынок настолько плох, что он не хочет его продавать. Мы заплатили вперед за шесть месяцев аренды. После этого арендная плата ложится на тебя. Мы больше не вместе — и не будем вместе. Но нас связывают мальчики — нравится нам это или нет
— Боже мой, я не знаю, что сказать, — на глазах у Лизы стояли слезы. — Это разгружает мой мозг, давая мне передышку, чтобы найти работу.
— Кстати, об этом… — Я посмотрел на свои руки. — Томми полагает, что если все мальчики и мы будем жить вместе — это здорово, но в атмосфере накапливается слишком много тестостерона. Мы живем как в берлоге с мебелью. — Это вызвало у Лизы смех.
— В любом случае, — продолжил я, — нам требуется женское влияние, чтобы выжить. Все мальчики вносят свою лепту, но на прошлой неделе, например, Тони сунул свою красную бейсбольную майку в стиральную машину с белыми боксерами Томми. Мужскому достоинству Томми может быть ничего и не грозит, но розовое нижнее белье — это многовато даже для него
— Что ты имеешь в виду, Винс? — Лиза сидела на краю своего стула.
— Я говорю, что у нас есть для тебя деловое предложение. Ты становишься как бы воспитательницей и держишь в узде наш клан: готовка, уборка, стирка, все, что, по твоему мнению, необходимо делать. Все это открыто и честно. Я составил договор с налоговым идентификатором и всем остальным.
— Ты имеешь в виду, что я буду видеть своих детей каждый день?! — Глаза Лизы были широко открыты.
— Нам потребуется поговорить о твоих часах, но конечно. Дом находится в трех минутах ходьбы вокруг второго квартала. — Мне показалось, что все идет хорошо.
— О, это замечательно, — Лиза встала со стула и крепко обняла меня. Сначала мне было приятно, но потом в мою голову ворвались воспоминания о той ночи, когда она вышла за дверь, как сцена …