Томми засмеялся и указал на раздвижную стеклянную дверь, ведущую в наш задний двор. По другую сторону стекла плясал на задних лапах от возбуждения и громко скулил, увидев двух мальчиков, большой доберман.
Кенди, черный с рыжими подпалинами кобель доберман-пинчера весом в пятьдесят килограмм, был собакой, которую мой брат приютил после того, как полицейские спасли его из дома, где проводились собачьи бои. Собаку назвали Кенди, потому что использовали ее в качестве сахарной косточки для питбулей, чтобы подготовить тех к матчу. Кенди выжил — но с серьезными травмами, и Томми убедил ветеринара не усыплять его. Томми сменил работу ветеринара в лечебнице на новую на открытой площадке в обмен на расходы на операцию Кенди. Кенди выглядел ужасно с одним пережеванным ухом и шрамами, пересекавшими все его тело от морды до хвоста. Однако в то время как Кенди выглядел как ад и следовал за Томми через врата ада, он обожал моих мальчиков и сыновей Томми. Кенди позволял мальчикам делать с ним все что угодно, и держался рядом с ними как приклеенный.
— Мальчики, — сказал Томми, — не кормите Кенди слишком сильно, — когда мои мальчики ворвались в холодильник в поисках хот-догов и мясных продуктов, чтобы передать Кенди. Хотя Томми мог быть любимцем мальчиков, и единственным дядей, Кенди являлся их любимой собакой.
Лиза открыла раздвижную стеклянную дверь, чтобы мальчики выбежали наружу. Можно было заметить, что она колебется:
— Винс, ты уверен, что с ними все будет в порядке? — Лиза была не большой поклонницей собак. Кенди все еще слегка пугал ее, а вид изрезанной шрамами морды и больших зубов Кенди так близко от ее детей заставлял Лизу тревожиться.
Лиза смотрела на мальчиков с Кенди, а мы с Томми смотрели на нее. Мы с Лизой во многих отношениях были противоположностями. Ростом чуть ниже метра восьмидесяти, светловолосая и с голубыми глазами Лиза по-прежнему выглядела как звездная волейболистка, благодаря своим навыкам и стипендии в колледже. У Лизы были ноги, которые длились вечно, они могли бы вызвать ревность у любого танцора в Лас-Вегасе. И не зря, Лиза гордилась своими ногами и всегда носила наряды, подчеркивающие ее длинноногую фигуру. У нее был небольшой бюст — едва ли не первый размер, и, хотя два рождения слегка наполнили ее бедра, Лиза все еще имела внешность своих северных немецких предков и могла вскружить голову в свои тридцать восемь лет. Даже после двенадцати лет брака я не мог на нее насмотреться. Мы же с Томми походили на наших итальянских предков: ростом не выше метра шестидесяти восьми с темными волосами, пришедшими из южной Италии. Хотя я и не был греческим богом, но тоже не пугал детей, а тренировки спортивной команды мальчиков сдерживали мою расширяющуюся талию, что было труднее сделать сейчас, когда только что прошел мой сороковой день рождения. Лиза была упряма, как мул, и не отступала, занимая позицию. Я был более расслабленным и чувствовал, что жизнь слишком коротка, чтобы заниматься мелочами. Мы давно привыкли к тому, что выглядели как Матт и Джефф из газетных комиксов.
Томми обожал Лизу. Это Лиза обнаружила, что Бренди изменяет Томми, и сказала ему. У Лизы были твердые убеждения, и когда Бренди отказалась остановиться или рассказать Томми, Лиза выставила Бренди ультиматум. Бренди думала, что Лиза блефует, Лиза не блефовала никогда и позвонила Томми прямо перед Бренди. Развод был неприятным, но Томми восхищался Лизой за то, что она сделала, и часто говорил мне об этом.
***
— Сколько на этот раз? — спросила Лиза в тот вечер, выходя из ванной и втирая в руки лосьон.
— Сто долларов, — ответил я: — Томми-младшему и Фрэнки требуются новые туфли.
Лиза легла в постель в нравящейся мне ночной рубашке.
— И что Томми собирается сделать?
После развода мой брат постоянно занимал деньги для своих детей. Но Томми не был халявщиком, он всегда делал что-то, превышающее ссуду — я думаю, за последние два года он переделал половину моего дома.
— Повесить потолочный вентилятор на крыльце, который тебе нужен, и установить проточный водонагреватель. — Я был опытным бухгалтером, но не мог прибить вместе две доски.
— Похоже, для нас эта сделка лучше, — взбила подушку Лиза.
— Томми определенно не заключил сделки с Бренди, — сказал я, подходя к Лизе.
Следующее заявление Лизы шокировало меня:
— Ну, Бренди виновата не во всем.
— Огоооо, — я сел, — Ты хочешь мне сказать, в том, что Бренди изменяет моему брату и обманывает его — это не ее вина?
Лиза наморщила бровь, прежде чем ответить:
— Изменяя, Бренди поступила неправильно. Для измены нет никаких оправданий. Но твой брат отреагировал чрезмерно.
— Чрезмерно отреагировал?!
— Ты знаешь, что суды почти всегда передают опеку матери. Тысячи исследований показывают, что детям всегда лучше со своими матерями. Что ни говори о Бренди, но она всегда была хорошей матерью.
— Исследования, Лиза, также показывают, что детям лучше жить в семье с матерью и отцом. Как то, что Бренди разбила семью в результате развода, сделало Бренди хорошей матерью?
— Бренди не подавала на развод, подал Томми. Бренди развода не хотела.
— Лиза, ты ведь знаешь эту историю не хуже меня. Бренди даже не извинилась. Она отказалась перестать встречаться с парнями и хотела, чтобы Томми не вмешивался, пока она не будет готова вернуться.
— И что, Томми сейчас лучше? Было всего три парня, и с одним из них был лишь минет. Бренди сказала мне, что все равно почти закончила и хотела вернуться к Томми.
— Ну, конечно, это должно было успокоить Томми.
— Винс, не будь таким драматичным. Это был всего лишь секс, к тому же, плохой секс, судя по тому, что сказала мне Бренди. Помнишь, после рождения Винса-младшего? У меня были осложнения, и почти каждый день в течение двух месяцев болел живот. Я знала, что у тебя есть нужды и дала тебе бесплатный проход, чтобы потрахаться. Я даже нашла некоторых девушек в школе Тони, чтобы меня заменить
— Лиза, я люблю тебя, но иногда ты сводишь меня с ума. Я помню то время. Во-первых, после рождения Винса-младшего твои гормоны были повсюду, поэтому я не воспринимал тебя всерьез. Во-вторых: наши свадебные клятвы включают отказ от всех остальных, не говоря уже в болезни и в здоровье. Я серьезно отношусь к этим клятвам. Ты сказала, что измене нет оправдания, а теперь что, говоришь, что бывают случаи, когда измена — это нормально? Потому что я так не считаю.
— Я все еще думаю, что измена — это никогда не нормально. Но немного понимаю, что чувствовала Бренди. Бренди чувствовала, что стареет, и считалась ни чем иным, как только матерью и женой Томми. Я не согласна с ее изменой, но понимаю, почему Бренди сделала это.
— Лиза, я думаю, моя голова сейчас взорвется. Как ты можешь согласиться с изменой Бренди, но верить в то, что это было неправильно?
— Что ж, если бы Бренди все сказала Томми, это не было бы изменой. Если бы Бренди рассказала Томми о своих чувствах, возможно, они бы как-нибудь все уладили. Тогда не было бы никакой измены.
— Все уладили? Не измена, если все рассказать своему партнеру? Лиза, ты не можешь быть серьезной. Если бы Бренди хотела сыграть ковбоя и школьную учительницу или чирлидершу и звезду футбола — Томми был бы в игре. Но секс с другим парнем недопустим.
— В таком случае Томми сделал выбор и должен смириться с последствиями. Ты снова должен спросить себя, а лучше ли Томми сейчас? Посмотри на это логически — то, что сделала Бренди, было неправильным, не сказав ему, но это уже сделано. Ничто не может изменить прошлое, нет возможности отменить уже прозвучавший звонок. Решение, которое должен был принять Томми, касалось его будущего и будущего его семьи. Серьезно, чувствует ли он сейчас себя лучше, чем если бы позволил провести пару глупых бессмысленных секс-сессий, в любом случае не угрожавших ему и лишь повышающих самооценку Бренди?
— Хорошо, Лиза, какое количество сексуальных партнеров …