моего трехдневного хорошего настроения.
Мое самочувствие снова улучшилось через пару дней, когда мне позвонила Бел. Я не разговаривал с ней с момента нашего ужина несколькими месяцами ранее. Она была милой. Не в моем вкусе, но с ней приятно было поговорить, поэтому, когда она спросила, не хочу ли я выпить после работы, я с улыбкой согласился. На этот раз я победил и уже держал в руке пиво, когда она вошла.
«Привет, Бел», — я встал, чтобы поздороваться с ней, пока она проскользнула на место напротив меня. Одна вещь, которую я узнал о Бел из нашей последней встречи — она не любит светскую болтовню. она сразу переходит к делу.
«Что, черт возьми, ты сказал Джин на днях, что на следующее утро она все еще плакала?» так она начала наш разговор.
«А, — мне пришлось вспомнить, — она продолжала извиняться передо мной. Я сказал ей, что она должна извиниться перед женой и детьми Ирва».
Бел немного отклонилась, собираясь что-то сказать, когда нас прервала официантка. Она заказала белое вино и подождала, пока девушка уйдет, прежде чем снова наброситься на меня.
«Черт возьми, Далтон, я знаю, что она облажалась… по-крупному, но сейчас она очень ранимая. Ты снова ругаешься на нее как тогда и можешь полностью уничтожить ее», — заявила она.
«Бел, я не пытаюсь никого уничтожить… ну, может быть, Ирва, и только его. Но она должна взять на себя ответственность за свои действия».
«Она уже, Далтон. Держу пари, ты даже не знаешь, что она сказала окружному прокурору, не так ли?»
«Окружной прокурор?», — спросил я, — «Нет, я еще ничего не слышал от него».
«И не услышишь. Когда он решил, что они действительно собираются возбудить дело против нее…»
«Они действительно решили? Я этого не знал. Копы сказали, что это маловероятно. Почему меня не уведомили?» Я спросил. Черт возьми, она, казалось, знала все ответы.
«Потому что это не заходило слишком далеко. Джин назначили государственного защитника, он сказал ей не признавать себя виновной. Он сказал, что ни один судья никогда не осудит ее за прелюбодеяние, но Джин отказалась. Она пошла к окружному прокурору и признала себя виновной. Судья дал ей двести часов общественных работ».
«Бел, откуда ты, черт возьми, все это знаешь?» Пришлось спросить.
«Мой жених — полицейский округа Кук, он работает в офисе окружного прокурора», — ответила она.
Я взглянул на ее левую руку и впервые заметил кольцо. Я знал, что его у нее не было, когда мы виделись в последний раз. «Прости, что не заметил, Бел. Поздравляю!», — сказал я.
Она подняла руку, чтобы дать мне получше рассмотреть. «Спасибо», — ответила она с широкой улыбкой.
«Я знаю большинство из этих парней, как зовут счастливчика?» — я спросил.
«Дэйв Куинн».
«Дэйв?» — я ответил, думая, на сколько этот мир мал. «Я знаю Дэйва много лет».
«Я знаю. Как только он увидел фамилию в протоколе ареста, он понял, что это ты. Хотя, он не знал, что я работаю с твоей женой, пока он не рассказал мне, что у одного из его друзей были семейные проблемы. Тогда мы начали сопоставлять факты». Она сделала свой первый глоток вина.
«В любом случае, я хочу сказать… Джин, скорее всего, могла бы обойтись без последствий, но она взяла на себя ответственность, как ты и сказал. Она пытается искупить вину».
Я ничего не сказал, просто сидел и смотрел в стакан, который крутил в руке, позволяя ее словам проникнуть в меня.
«Знаешь, она все еще любит тебя».
Я кивнул головой: «Да, я знаю, и в какой-то степени я все еще люблю ее, но мы никогда не сможем снова стать парой, раны слишком глубоки», — сказал я.
«Я знаю,» — сказала она с легким вздохом, — «и Джин тоже… И она приняла это, но это не значит, что ты должен продолжать причинять ей боль, Далтон. Боже, она так сильно плакала после того, как повесила трубку после недавнего разговора с тобой, так что мы все зашли к ней в офис, пытаясь ее успокоить… даже Беверли пыталась помочь. Она была так расстроена. Мы все знали, что ей следовало поехать домой, но никто не хотел, чтобы она вела машину. Вошел мистер Джейкобсон и сказал мне отвезти ее домой. Далтон, она ужасно выглядела. Когда я отвезла домой, я помогла ее матери уложить ее спать, а затем села и немного поговорила с ее мамой и папой. Она собиралась позвонить тебе в понедельник по поводу драки, но ее родители отговорили ее от этого. Они знали, как сильно ты страдаешь, и беспокоились о том, что ты ей скажешь. Конечно, она все равно позвонила тебе на следующий день».
«Хорошо, я не буду с ней так строг, когда мы снова будем разговаривать», — пообещал я.
Кажется, удовлетворенная моим заявлением, она откинулась в назад и посмотрела на меня. На ее лице появилась легкая ухмылка. «А теперь, — застенчиво сказала она, — расскажи мне о драке».
Я должен был отсмеяться, прежде чем приступить к своему монологу. Мне было интересно, что должен чувствовать Ирв, зная, что так много людей получают удовольствие, слушая, что его побили.
Я рассказал ей всю историю. «Ты не знаешь, его освободили под залог?» — спросил я Бэл.
«Нет, и я сомневаюсь, что он скоро выйдет», — сказала она. «Другой парень, который пытался что-то подмешать в твой напиток, собирался свидетельствовать, что Ирв заплатил ему за то, чтобы он накачал тебя. Поэтому Ирва обвиняют в нападении и побоях с использованием смертельного оружия, попытке нанести тебе ножевое ранение, а также в заговоре с целью совершить нападение и избиение. Его залог составляет сто тысяч долларов, и его жена не подпишет бумаги, чтобы заложить дом… Так что, похоже, старый мальчик Ирв будет какое-то время в тюрьме,» — сказала она продолжая улыбаться. «Дэйв говорит, что это выигрышное дело для окружного прокурора, и он полагает, что Ирв получит от трех до пяти».
Мне наплевать на Ирва, но мне все равно было жалко его жену и детей. Я также не мог не пожалеть Джин. Каким бы тяжелым ни был для меня наш развод, казалось, что она страдает еще больше.
Через несколько дней после разговора с Бел я обнаружил, что у меня есть пара часов, которые нужно чем-то занять между рабочими делами. Я знал, что Джин будет на работе, поэтому направился поговорить с ее родителями. У нее была собственная квартира, но ее родители не хотели, чтобы она была одна, поэтому они уговорили ее остаться с ними еще немного. Они рассказали в значительной степени то же, что рассказала мне Бел — она была не в порядке. Она ходила на работу каждый будний день и сразу же возвращалась домой. Она никогда не останавливалась, чтобы выпить с подругами, никогда ни с кем не разговаривала по телефону и не выходила по вечерам. Единственное время, когда она выходила из дома по выходным, была прогулка с мамой по магазинам.
Я спросил, могу ли я чем-нибудь помочь, кроме как забрать ее обратно, конечно, они сказали нет. Они не сомневались. Наконец-то они уговорили ее пойти на консультацию к психологу. Вместе с этим и их любовью, и поддержкой они думали, что она все переживет. Они также выразили сожаление по поводу ее действий и сказали мне, что всегда будут любить меня как сына. Было приятно это слышать.
Я напомнил им, что Джин получит копию окончательного решения еще через три недели. Они сказали, что знают. Я был рад услышать, что они уговорили ее взять на работе недельный отпуск, и собирались взять ее с собой в гости к друзьям в Форт-Лодердейл. Джин любила океан и пляж. Возможно, это было именно то, что ей нужно, чтобы снова начать свою жизнь.
Уходя, я задавался вопросом, должен ли я сделать то же самое. Просто забронировать себе где-нибудь место и уехать. Проблема была в том, что у меня было плотное расписание на следующие несколько месяцев, и я никак не мог этого сделать.
В тот день, когда наш развод стал окончательным, я работал как сумасшедший, стараясь не думать об этом. После работы Джек и еще несколько моих друзей удивили меня, вытащив меня из дома в «джентльменский клуб». Следующее, что я вспомнил, …