— Во-первых не придурок, а дурак, а во-вторых, эта сучка крашена, ему платочком маяковала. А мне-то как быть?
— Может, стоит уповать на волю Господа нашега? Давай помолимся?
— Давай Неси богомольные атрибуты.
Вскорости наш номер стал заполняться церковной атрибутикой. Серебристые кресты, ласково улыбались шестиконечный звёздам. Те в свою очередь жеманничались с полумесяцами. Взяв 6789 псалтырь, написанный Вовчиком, собственноручно, я напевным голосом прочёл молитву:
— Год! Гив ми кейхас! Да святится имя твоё! Алла бишмалла! Дай мне силы победить в этом конкурсе! Испить водицы огненной, идя по тропе любви, из священной чаши Грааля.
Сделав на себе крестное знамение, перекрестившись, справа налево и слева направо, покачавшись в спрятанных ладонях, я встал с коленноприклонённости и занялся поисками подходящей одежды.
Зал полыхал тысячами огней. Зрители бесновались в предвкушении зрелища. Хлеба им не надо было. Обложившись вёдрами с попкорном, они с диким шумом отсасывали через трубочки, какую-то колу. Толи пепси, толи коку. На центр арены выскочил худощавый юноша, далеко за сорок. Ухватив в обе руки спустившийся микрофон, он заорал, как оглашенный:
— Треееееееетий тур! Угнаааааааадай, кто! Сначала выбери лучшую, а потом найди её среди десятки!
Первым, по обыкновению вышел китаец. Глаза Суня приобрели округловатость, когда он увидел 10 француженок, прискакавших на арену. Вероятно, он ожидал китаянок, так милых его сердцу. Ан, нет! В том то и был изюм, чернослив и инжирность конкурса! Включив все свои шесть органов чувств, Кунь, проосязал, понюхал во всех местах каждую из претенденток. Чай пробовал их соски, губы и кое, что ещё на вкус. Наконец, Вынь Су, выбрал седьмую претендентку, чуть раскосоглазую. Подбежавшие униформисты, в мгновение удара кия по биллиардному шару, заткнули ему нос и уши ватой, а глаза завязали. Предупредив, что если он распустит губы или ноги, то ему будет засчитано полное поражение. Претендентки, значительно перетасовавшись, подходили по одной. Хим не смог определить выбранную
Следующим был француз. Ему тоже не повезло. Англичанин выбрав третью, определился на пятой негритосске. Индус забанился на первой русачке, итальяшка, выбрал десятую, очевидуя своё поражение. Рукоблудие не помогало конкурсантам Я почему-то, оказался последним. Предо мной стояла десятка совершенно голых финок. Заткнув уши бирушами, нос ватой и зажмурив глаза, я начал обход претенденток. У шестой оказались прохладные груди. Зал ахал и восторгался моей смекалистости. Отожмурившись и пояснив, что готов, я позволил униформистам лишить себя зрения, слуха и нюха. Бывшая шестая, оказалось второй. Не отпуская её грудоносность правой рукой, левой сорвал повязку с глаз и возместил Миру, что это она моя избранница.
Тут же под рукоплескание зала, я её оприходовал в разнообразных позах, чтобы неповадно было!
Да! Мои дорогие читатели и читательницы! Победа в этом туре была за мной! Русские не сдаются! А кто со стоячем куем к нам придёт, от куя и погибнет! Це? Или не Це?
***
— Ну и чё ты опять колготишься? — спросил я Вовчика, откупоривающего 4-ю банку Гиннесса.
— Еси б ты знал, о чём следующий тур, тоже куксился бы. Тебе-то, что? Ты ж исполнитель. Это у меня голова болит, как лучше и качественнее победить.
От такого нахальства, у меня чуть крыша не поехала.
— Зато, не у тебя потом болит, и не у тебя свербит там всё, придурок!
— Овцебыкер! Лошара гортоповская! Следующий конкурс зависит от объёма и густоносности.
— Ни фигашеньки не въезжаю, — не въезжал я.
— Судьба играет с человеком, а человек играет на трубе. Труба тебе, Шлимазл. Если ты этот конкурс, точнее тур, выиграешь, я Богу свечку поставлю. Но что-то мне подсказывает, что закупаться сиими парафиновыми изделиями мне не придётся.
Хорошенько почесав репу, так, что вся перхоть выпала без использования Хед энд Шолделрс, я сделал адекватное заявление:
— Может, стоит это сделать заранее, чтобы стояк не потерялся?
— Что сделать? — непонимающе воззрился Вовчик на Вашего покорного слугу.
— Ваша Тупорогость всея Руси и ближайших окрестностей! Свечку Богу поставить, может, стоит заранее?
— А это, мысль! — заблескучился лучезарной улыбковастью Вовчик.