— Я протестую! — выразило свой протест существо мужеского полу в женском обличии, — у меня есть всё для демонстрации и обучения! Я не собираюсь изменять своему мужу!
Проговорив сию фразу, Валенсия, несколько жеманясь, отворила свою сумочку довольно внушительных размеров и стала доставать от туда «всё», что требовалось для демонстрации и обучения.
Медленно и с чувством она начала извлекать и, кратко демонстрируя, выкладывать женские мечтательные предметы.
Разноцветье коих поражало и, может быть, восхищало не присутствующих в нашем поместье дам. Розовые, голубые, сталистого оттенка, отличающиеся ледяной прозрачностью, на батарейках и без, мужеские стержни разнообразных размеров и фасонов заполонили наш обеденный стол. Затем пошли кремы и мази вкупе с разнообразными вазелинами. Смазки на водяной основе и без
— Может, хватит? — попытался прекратить длительный процесс извлекания, Вовчик.
— Это последний! — хищно улыбаясь, доложилась Валенсия, доставая чёрный, как южная ночь, елдак тридцатисантиметровой длины.
— Вот и пососи его! — сделал предложение Вовчик.
Валенсия со всей яростью набросилась на вожделенный предмет. Она облизывала его и сосала, так, как будто это был леденец лиловый или отменного вкуса мороженка. Но всё это выглядело театрально. Затем Вовчик, взявший на себя инициативу антрепренера заставил, с понтом девицу, трахать себя сзади разнопредметьем, принесённым ею же. Она изгалялся сама с собой по-всякому. Со смазкой и без, но нас это не впечатлило. Не хватало какой-то изюминки. Какой, — мы не знали.
Отдав Валентину задаток, и очень сожалея, что не можем ему ничем помочь, мы распрощались с несчастным.
Это было моё первое поражение на сексуальном учительстве. Как мне ни горько было это признать, я не представлял, как помочь парню в его нелёгкой судьбе. В следующие разы, при виде в графе секс надпись: «мужской», категорически отказывался от обучения
— Поговаривают, что вы тут сексуальным учительством промышляете за определённую мзду? — поинтересовалась дородная дама, постучавшись к нам без предварительного приглашения.
Её колыхавшиеся телеса не вызывали адекватных реакций ни у вашего покорного слуги, ни у его друга. Девица, довольно близко к полтиннику имела презентабельный вес и рост.
— Ну да. Что-то типа того, — с чувством невыполнимого долга, подтвердил я.
— Мы всему обучаем! Минетику, лизетику, как правильно в попу давать, и как правильно, попу эту брать, — закивался, как китайский болванчик Вовчик.
Правда, судя по его лиценосности, даму эту он не вожделел. Предложи я ему с ней кецки-пецки сыграть, отказался бы, если конечно сумма значительно не перехлёстывала бы его сопричастность и адекватность.
— Да не обо мне речь, — засмихуёчилась леди, — речь о моей дочери. В кои-то века ей вздумалось взамуж-невтерпёж. Претендент значительно её старше. Но денег достаточно имеет, чтобы моя Муся на него глаз положила. Обучить бы её надо, чтобы не сплошала в первую брачную ночь.
— Ха-ра-шо! — по слогам произнёс Вовчик, — Введите пациентку. Научим, обучим.
Вытащив из объёмистого ридикюля крохотный сотик, дама зазвала свою доню, стоявшую,вероятно, за дверями.
Открывшаяся дверь впустила, хоть и белокурое существо в платье на босу ногу, но неопределённого полу. Её рост едва доходил до пояса мамаши. Вес не был бы завистлив для отарной овечки. Полное или частичное отсутствие грудоносности не позволяло затряпичивать это дело лифчиком. Кулочкообразная попка вкупе с тонюсенькими ножками и ручками, предполагала её сопричастность к модным в то время анарексанткам. Однако худостью она не страдала. Всё было пропорционально. Но на вид больше 12-ти лет дать ей было невозможно.
— Паспорт покажи, — испугался я, подозревая, что нас тут разводят на педофилию.
Девочка, расщёлкнув миниатюрную сумочку, извлекла оттуда документ, в коем обнаружилась надпись, что 18 ей уже есть и даже на месяц больше.
— Надеюсь, ты ещё девственница? — заинтересованно завопросился я.
— В каком месте? — в свою очередь, завопросилась недевственница.
— Во рту, например?
— Во рту, девственница.