— Надеюсь, мы обойдёмся без посторонней помощи. Лучше отдайся мне самостоятельно, пожалуйста, — убедительно прозвучали слова, от которых парня ещё больше сковал страх.
Энджел обнял Андре и прижался к нему всем телом. Слёзы уже текли по лицу юноши, отчаяние овладело ним.
Энджел расстегнул ремень на его джинсах, затем на своих. Андре трясло всё сильнее.
— Расслабься, отдайся мне, — прошептал Энджел ему на ухо.
Чувство стыда горячей волной охватило сознание, превосходя даже чувство страха. Андре не поддавался.
— Ну же! Подпусти меня, ты всё равно ничего не изменишь, — более требовательно и слегка нервно приказал Энджел.
Тянуть было больше некуда, и вдруг стыд от того, что с ним делают, сменил стыд за неумение владеть собой. Андре собрал остатки воли и, преодолев себя, расслабил напряжение мышц, слегка поддавшись Энджелу. С него слетели джинсы, следом за ними на пол полетели джинсы насильника. Юноша боялся пошевелиться, боялся оглянуться и увидеть, что происходит за его спиной.
Его слегка нагнули. Он ощутил, как что-то твёрдое уперлось в ягодицы. Энджел властно положил руку ему на спину, схватив за шею, и наклонил, прижав к столешнице тумбы. Его член упёрся в анальное отверстие юноши.
— Расслабься, — резко потребовал Энджел.
Теряя ощущение реальности, Андре подчинился, и лавина обжигающей боли неожиданно вторглась в его тело. Юноша застонал, скорчившись, но Энджел держал его крепко. Он вогнал свой член ещё глубже, вызвав новый стон у насилуемого.
— Успокойся, расслабься, — вначале требовал, затем просил и уговаривал Энджел, — преодолей боль и отдайся мне!
В глазах Андре то темнело, то возникали цветные пятна, боль эта была невыносимой. Энджел хотел от него невозможного, при этом пытался двигаться, причиняя Андре новые страдания.
Видимо, его подсознание решило, что лучше подчиниться ситуации, чем мучить себя бессмысленным сопротивлением. Внезапно в какой-то момент словно стена обрушилась внутри юноши. Он единым усилием воли, словно решительным рывком, снял напряжение мышц во всём теле и поддался Энджелу — так, как тот от него хотел. Двигаясь навстречу боли, он принял её, позволил свободно войти в себя и, словно в экстазе, продолжил вбирать член с нарастающей силой. Энджел, подчинив себе жертву, казалось, проник не только в плоть, но и в самую сердцевину души парня, полностью овладев ею. Андре уже находился на границе потери сознания, в ушах звенело эхо, голова кружилась, боль пылала во всём теле, отдаваясь в мозгу. Казалось, он всегда ощущал себя так, и не было ни прошлого, ни будущего, был лишь этот полный страдания и безумия миг.
Он не мог сказать, как долго это продолжалось — время перестало существовать. Энджел дорвался до него, словно мощный безжалостный хищник. Наконец, он ещё усилил свои движения, доводя Андре до последней черты человеческой выносливости, и издал истошный протяжный стон, который юноша невольно повторил, словно эхо, но не от удовольствия, а от того, что боль уже не умещалась в нём и вырвалась наружу через этот крик отчаяния.
Энджел отстранился. Он нежно и благодарно провёл рукой по сгорбленной спине Андре и, наклонившись, легонько поцеловал его в скулу.
— Спасибо тебе, — по голосу его можно было подумать, что он сам ошеломлён произошедшим. — Ты смог преодолеть себя и отдаться мне без остатка.
Он бережно поддержал юношу за локоть и попытался помочь ему подняться, но тело Андре не гнулось, всё болело так, будто был разорван целый организм. Энджел подхватил его себе на плечи и дотащил до душевой кабины.
— Осторожно, — он помог юноше опереться о двери. — Прими душ вкус и познаешь на вкус саму жизнь.
Энджел пристроился к ягодицам Андре, усилил натиск и ворвался в его тело, вызвав у юноши громкий жалобный стон. Он прижал парня к кромке бассейна, как к тумбе.
— Не плачь. Или плачь, если хочешь, только не отвергай меня, — Энджел ослабил хватку. — Помоги мне сам.
Андре не хватало воздуха. Всем существом он стремился вырваться и уйти от своего мучителя. Ему никак не удавалось расслабиться.
— Ну же, пожалуйста, прошу тебя.
Юноша крепко схватился за ручки, расположенные на краю бассейна. Сквозь слезы он видел накатывающие волны океана и с каждой следующей волной ощущал новый толчок беспощадной, разрывающей его тело боли. Наконец, он немного привык и, совладав с собой, всё же стал совершать встречные движения, которых требовал от него Энджел. Но боль была невыносимой. Через несколько минут он простонал:
— Держи меня, я больше не могу. Если ты меня отпустишь, я вырвусь и уйду. У меня больше нет сил.
Энджел налёг на него и прижал к бассейну: