Лезвие упало на пол. Андре посмотрел Энджелу в глаза и сказал спокойно:
— Я не смогу дальше жить. Я никогда уже не стану таким, как прежде.
Энджел поднял его и, так же глядя ему в глаза, произнёс:
— Ты никогда не сможешь стать прежним, потому что познал любовь падших ангелов. Такое не забывается и не стирается из памяти — это стало частью тебя.
Энджел привлёк юношу к себе и поцеловал его в губы. Андре не стал отвергать поцелуй. Горячий язык Энджела проникал в его рот. Юноше казалось, что он падает вниз, словно летит в бесконечную пропасть. Струи тёплой воды стекали по их телам. Энджел обнимал и ласкал его, не считаясь с тем, что на нём не было живого места. Андре не сопротивлялся.
— Я сам о тебе позабочусь, пойдём.
Не выпуская юношу из объятий, Энджел повёл его в комнату. Он уложил жертву на кровать, извлёк какой-то раствор, и стал обрабатывать им раны. Каждое прикосновение было нестерпимым. Наконец, обработав все повреждённые места, он нанёс на спину и ягодицы любовника неизвестную мазь с травяным запахом.
— Постарайся не шевелиться. К утру будет немного легче.
Поцеловав юношу в щёку, Энджел протянул ему знакомую кружку.
— Выпей.
Андре пил небольшими порциями — шея болела, и было трудно глотать. Он не переживал о том, исцелится ли его тело. Юноша больше не ценил жизнь и стал относиться к себе безразлично. «Ты познал любовь падших ангелов», — прозвучало в его голове. Это было последнее, о чём он успел подумать перед тем, как заснуть.
Во сне ему привиделось, будто он летит, вернее, падает. Андре бесконечно падал вниз в полной темноте, ему не за что было зацепиться. Затем перед ним откуда-то всплыла картина из прошлого — ангел на стёртом полотне в тяжелой раме, увитой изящными розовыми стеблями. Ангел пришёл в движение, и вдруг юноша увидел, что из картины на него смотрит Энджел пристальным, зовущим взглядом. Андре вскрикнул и проснулся.
— Не спеши вставать, полежи немного.
Энджел придержал юношу, машинально начавшего подниматься. Андре вновь прилёг и ощутил, что боль наполовину уменьшилась. Энджел принялся повторно обрабатывать его раны.
— Принимая душ, будь осторожен. Лучше просто оботрись полотенцем. К вечеру уже сможешь двигаться свободнее. Возьми, — закончив наносить мазь, произнес он, протягивая свечу.
Юноша поднялся. Пульсация прошла, воспаление утихло. Боль была, но уже не такая сильная. Он подумал, что теперь, наверное, на его теле надолго останутся шрамы, однако, осмотрев себя в зеркало, увидел, что следы от укусов и розог начинают затягиваться и кое-где исчезать. Что же, Энджел обладает волшебным снадобьем? Конечно, если он собирается его отсюда выпустить, то не может позволить, чтобы на теле жертвы остались доказательства насилия. Но как он это делает?
Андре обтёрся влажным полотенцем, умылся, воспользовался бритвой и задумчиво посмотрел на неё. Нет, он не будет это делать. Там, на свободе, есть люди, которые не смогут пережить его потерю. Хорошо, что они уехали и ни о чём не волнуются. Пускай так ничего и не узнают, если удастся это скрыть.
Юноша помещении бассейна — принесли обед.
За обедом Энджел включил слайды с изображениями средневековых полотен и древнегреческих скульптур. Многие полотна были известны юноше, что же касается скульптур — те изображали, в основном, мужские тела, совершенные по своей форме. Ранее воспринимавший подобные предметы как произведения искусства, Андре вдруг стал замечать их неприкрытую красоту, словно это были живые люди. Он подумал, что Энджел вполне мог бы стать моделью для одной из таких скульптур — его тело не имело изъяна и было достойным образцом древнегреческого совершенства. История показывает, что именно так и создавались шедевры. Страсть и любовь к своим моделям делала их возвышенными в глазах мастеров, и это многократно усиленное любовью совершенство отображалось в их творениях. Потому-то они и были столь прекрасными. После просмотра слайдов Энджел повторно обработал вчерашние раны юноши — те почти зажили.
— Ещё один раз, и достаточно. Не беспокойся, на твоём теле не останется следов от ран.
— Меня это не беспокоит.
Сознание Андре продолжало бороться. Он временами приходил в себя и не желал признаваться, что действует уже не по принуждению. Однако его поступки говорили сами за себя. Может быть, это был просто результат шока. Андре решил, что будет в дальнейшем контролировать свои эмоции. Он сказал Энджелу, что хочет спать, и получил кружку знакомого напитка. Проглотив его содержимое, он действительно заснул, отложив на потом самоанализ, без которого и так было ясно, что его желания изменились так же, как изменился он сам. Убеждение, что всё происходит в последний раз, было лишь предлогом. За этим разом неизбежно должен был последовать новый, и ещё один. Остановиться было невозможно.
Андре проспал остаток дня и всю ночь. Энджел разбудил его поцелуем. Пока юноша спал, мужчина успел нанести ему волшебное снадобье на немногочисленные оставшиеся следы своей неудержимой страсти.
Андре открыл глаза и увидел привычную уже картину — знакомое лицо находящегося рядом с ним человека, мужчины, чьи губы, коснувшись его губ, прервали затянувшийся сон. Энджел любовался им. Он нежно гладил тело Андре, неспешно проводя по нему тыльной стороной ладони. Мужчина наклонился и поцеловал его ещё раз.
— Я так долго ожидал твоего пробуждения. Я хочу тебя прямо сейчас.