«Хм… Суренчик! Ангел мой! А я еще не говорил, что тебя люблю больше!?»… Инвертарь готов. Мои «рабочие» руки тоже.
Поехали!!!
А армяне в «чайной» что-то вошкаются. Переговариваются на своем. Тут выходит Армен (нуууу очень старший сержант!!!)…
— Заканчивай! Иди копыта мой и за стол. Ужинать подано.
«Ух ты, бля! Кормежка еще!!! И утром не разбудят на «все жители деревни — на регистрацию». Жить можно».
Жареная картошка. С мясом. Банка кабачковой или какой то еще поебени (первая немецкая консерва). Кисель — «три пачки на полстакана воды». И… Сыр. Настоящий и желтый. С дырками!!! Мысль — «Ой, а можно я еще чего-нить тут помою!?». Сели. Я начал есть в стиле «ковыряясь вилкой и ножом он пытался рассмотреть — что это». Ну оно и понятно — «Тя позвали — веди себя прилично!» И тут Сурен легким движение руки ставит на стол бутылку водки «Столичная». Рисунок на этикетке, тематика — таже. Но какой то красочный и яркий.
— Ты как насчет микстуры для аппетита? Пить умеешь? Не развезет? Салат метать не будешь? («Армен, а по-моему ты все же сволочь!»).
— Да что ты к нему прицепился? Лешка — нормальный парень. Смотри — жрать хочет, глаза заблестели после учебковской столовки
— а культурный и сыр не весь сожрал! Лешь, ты жри не стесняйся. Давай ка мы с Арменом по кусману возьмем, а ты остальное дожевывай! («Сурен! Он последователь матери Терезы? Или это уже второе пришествие? Дождались таки!»).
Пол-стакана вошли не без сопротивления. Желудок был несколько удивлен. Я на гражданке — ну бывало винцо, шампанское, пару раз коньяк… А тут. И не холодная она ни фига… Но сглотнув побольше слюны заставил желудок заткнутся и не пытаться вернуть, на его взгляд, лишнее и прямо сейчас.
— Хм… Нормально. Мужчина. («Или это все же сказал Сурен? Нет — Армен! Может Третья мировая не за горами?»).
И потекла мирная беседа. «Кто? Что? Откуда? Мироощущения армейские?» и так далее. Еще наливали. Еще выпивали. Желудок обреченно стих.
А братья — тоже в учебке были. И младшие сержанты. Только по прибытии, Сурен с кем-то подрался и не хило. Разжаловали, и определели в банщики («с кем бы мне подраться, может еще какие должностя не заняты?»). А Армен — зам.ком.взвода. Армяне, но азербайджанские. Из очень интеллегентной семьи. Профессорско-преподовательской или что-то в этом роде. Отмазывали их от армии до 22 лет, но видать преподователи и тогда получали не много или что-то где-то не срослось в недрах военкомата и вот они на передовых рубежах социализма.
И я уже любил их обоих. А в голове шумело. И Армен — не такая уж и сволочь. А перед глазами все приятно покачивалось. И Сурен — ну разве такие хорошие люди на планете Земля бывают? А бутылка почти вся, еще на один заход…
— Иди Лешь, ложись. Что то ты улыбаешься неосмысленно. Да и дядя Миша Горбачев сказал — пить ни-ни!
Я шел по взлетно-посадочной полосе казармы и давил лыбу. А потом тихо дрочил «на братьев». Как хороша все же жизнь. И я молодой и здоровый. И Сурен — такой рубаха-парень. Да и Армен — если его не слушать, тоже ничего… Удар сапога дневального чуть не опрокинул кровать.
— Охуеть!!! Все уже здыхают и отдают последние крохи здоровья на утренней пробежке, а этот охуевший слон дрыхнет! Встать!
Бля!
Я вскочил. Голова отомстила за вчерашнее тисками в области свода черепа.
— Эй, Батон! Оставь его. Он на бане вчера был. Отъебись от него! Приказ ротного — кто на бане — до10.00 и не греши!
(«Армен. Хм. Спасибо, кормилец!»)
— Так бы и сказали…
До 10.00 ????!!!! А может остаться на сверхсрочную тут? Это ж рай! И сыр тот… С дырками.
После обеда, когда чистили автоматы, дневальный…
— Младший сержант Т*** к командиру роты!