кухню за стаканом ледяной воды. Когда я вернулся, две женщины уже разговаривали. Я поставил ей стакан и поддержал Роуз стул, прежде чем сесть самому.
— Тебя ждет настоящее удовольствие, — сказал я Саре. — Лазанья Роуз — это легенда.
Она улыбнулась, когда Роуз разложила лазанью.
— Я рада, что ты нашел кого-то, кто умеет готовить, — сказала Сара.
Я заметил, что она все еще носит обручальное кольцо, которое я подарил ей так давно.
— Ты нашла кого-нибудь? — спросил я.
Она покачала головой.
— Нет, — сказала она, — я дала тебе обещание в день твоего отъезда, и я сдержала его. Я храню их, чтобы напоминать себе о том, что я когда-то имела и потеряла, — добавила она, подняв безымянный палец. — Я также сохранила это, — сказала она, показывая мне кольцо на цепочке на шее. Это было кольцо, которое она подарила мне, когда мы поженились. — С того дня у меня не было никакого желания встречаться с кем-либо, — добавила она.
— Понятно, — сказал я.
Я хотел быстро сменить тему.
— Последнее, что я слышал, ты участвовала в федеральной программе защиты свидетелей, — сказал я.
Она кивнула.
— Я все еще под программой, — сказала она.
— Даже по прошествии всего этого времени? — спросил я. — Почему? Я думал, что церковь закрыли.
— Это так, — сказала она. — По крайней мере, главная корпоративная церковь в Америке была закрыта. В Канаде все еще есть небольшой функционирующий филиал, и в США есть несколько небольших домашних общин, но им не разрешено говорить, что они связаны со старой CDW. И угроза против меня все еще существует.
— Значит, они все еще тебе угрожают? — спросил я. — Спустя 30 лет?
— Они обвиняют меня в падении церкви, — сказала Сара. — на мою жизнь было несколько покушений, в основном со стороны фанатиков-изгоев, которые думали, что они исполняют волю Бога, но их становится всё меньше.
— Так чем же ты занималась все эти годы?
— Ты удивишься, но я работаю на федералов, — сказала она. — Когда церковь была разрушена, правительство конфисковало все их документы, и им нужен был кто-то, кто их переводил. Так что я получила работу. Последние 20 лет или около того я жила и работала на старой военной базе, где все эти материалы хранятся.
Мы закончили ужин и после десерта перешли в гостиную, где могли поговорить. Сара отказалась пить что-либо, кроме ледяной воды, поэтому мы с Роуз ограничились содовой. Сара нервно сидела, как будто она ожидала, что я ее ударю.
— Я знаю, что у тебя много вопросов, — сказала она. — И готова рассказать все, что вы хотите знать.
Я кивнул.
— Я ценю это, Сара, — сказал я. — У меня действительно скопилась куча вопросов. Первый — «Почему?» Почему ты и твои родители считали необходимым лгать мне все эти годы?
— Ты не понимаешь, на что была похожа жизнь в церкви, Джон, — сказала она. — Теперь я знаю, что это не оправдание, но меня так воспитали. Все в нашей жизни вращалось вокруг церкви и ее правил. И я имею в виду вообще ВСЕ. Ты также должны помнить, что я вырос с этими правилами. Это все, что я когда-либо знал. Не то чтобы у меня был выбор. Каждый аспект моей жизни был уже запланирован и намечен другими людьми.
— Но это все еще не объясняет необходимость солгать мне, — сказал я.
— У меня не было выбора, — сказала она. — Ты должен помнить, что я росла не так, как ты. В глазах моей матери ты был неверным. Она никогда не говорила тебе в лицо, потому что знала, как я к тебе отношусь. И да, я любила тебя всем сердцем. И до сих пор люблю. Это единственная причина, по которой она вообще терпела, чтобы мы видели друг друга.
— Так этим занималась твоя мать?
— Ага, — сказала она. — Она вбивала мне это в голову. Говорила, что меня накажут, как отца, или того хуже, если я скажу тебе всю правду. Джон, ты понятия не имеешь, каково было в моем доме, когда тебя не было. Мама установила все правила, и Боже помоги любому, кто не подчинится.
До сих пор Роуз хранила молчание, но последнее заявление Сары побудило ее заговорить.
— Ты говоришь, что мать оскорбляла тебя и твоего отца? — спросила она Сару.
Сара кивнула.
— Да, — сказала она. — Это было в основном словесно, но временами она могла стать довольно физической. Она была экспертом в том, чтобы заставить людей думать, будто она добрая и милая. Но как только двери закрывались, она была ужасной.
— Почему вы или ваш отец не сообщили о ее насилии? — спросила Роуз.
— О, Боже, это было бы концом всего, — сказала Сара. — В глазах церкви мама всегда была права. Семьи в церкви просто не обращались к гражданским властям. Это было большим запретом. Поверьте мне, что единственная причина, по которой она не довела отца до третьего удара — ее страх потерять его доход.
Я вспомнил, что согласно церковной политике, третий удар требовал от преступника совершить ритуальное самоубийство.
— Ты помнишь тот разговор, который был у нас незадолго до свадьбы, когда я напрямую спросил тебя?
Сара кивнула.
— Да, помню, — сказала она.
— Ты тогда солгала мне? — спросил я.
Она кивнула, ей явно было стыдно.
— Да, — сказала она. — мне очень жаль. Мама сказала мне, что я должна ввести тебя в заблуждение, чтобы держать в подчинении. Я также выполняла приказ первого проктора.
Первый проктор был церковной версией папы, и его слово было законом внутри церкви.
— Приказ?
Это было что-то новенькое. Сара кивнула и вытащила конверт из сумочки.
— Да, — сказала она, передавая мне конверт.
Я взял конверт 30-летней давности и вытащил письмо. «Дорогая Сара», — начиналось письмо. «Это сделано для того, чтобы уведомить вас, что ваш брак с Джоном Карлсоном был одобрен. Однако ваш первый долг — перед церковью и вашей ролью в пророчестве. Настоящим письмом инструктирую и приказываю, чтобы вы выполняли свои обязательства в точности. Это означает, что вы должны вводить г-на Карлсона в заблуждение при любой возможности, чтобы привлечь его к себе. Ни в коем случае вам не разрешается сообщать ему о его истинной роли в вашем будущем. Несоблюдение этого указа может привести к серьезным последствиям как для вас, так и для вашей семьи. « Письмо было подписано от руки Юлием Карнивасеусом, первым проктором Церкви Божественного Слова. Я передал письмо Роуз, чтобы она смогла его прочитать.
— Боже мой, — потрясенно сказала Роуз. Она посмотрела на Сару. — Расскажи, что церковь имела в виду для Джона? — спросила она.
— Он должен был быть моим добровольным рогоносцем, — сказала Сара. — И он должен был подчиняться мне во всем, быть примером для других мужчин в церкви. Они хотели, чтобы он был опекуном ребенка, пока тот не достигнет определенного возраста.
— А что потом? — спросила Роуз.
Сара грустно посмотрела на нее.
— От него… избавились бы, — сказала Сара.
— Ты имеешь в виду, убит? — спросила Роуз.
— В принципе, да, — сказала Сара.
— И они ожидали, что Джон охотно примет это? — спросила Роуз.
Сара покачала головой.
— Они знали, что он не станет этого делать, — сказала Сара. — Я сказал им это недвусмысленно. Они сказали, что у них есть способы обеспечить его согласие.
— Сто за способы? — спросил я.
— Наркотики, — сказала Сара. — Устройства целомудрия. Прочее. Ужасные вещи.
— Например? — спросила ее Роуз.
Сара посмотрела вниз, прежде чем ответить.
— Они собирались связать его и заставить смотреть, как я занимаюсь сексом, — сказала она. — после этого они планировали изнасиловать его и записать это на видео, чтобы использовать против него.
— А если все это не сработало, они бы его убили? — зло спросила Роуз.
— Они все равно планировали убить его, когда думали, что его имущество и его страховка дадут мне достаточно средств, чтобы жить, — сказала она.
— Как они планировали избежать наказания за все это? — спросил я. — Ты говоришь о нескольких уголовных …