до того, как закрылись двери, поэтому у меня не было времени позвонить Линн, прежде чем мы взлетели. Когда мы приземлились в О’Хара, я позвонил ей на мобильный и оставил сообщение, что буду дома к 15.00. Тогда я тоже позвонил домой, на всякий случай, но она не ответила, так что я тоже оставил там сообщение.
— Вы думали о том, может ли она… быть с кем-нибудь? — спросил я его.
— Нет, я… дерьмо, не знаю, наверное. Хотя бы немного. Я хотел бы сказать, что через четыре года я перестал думать об этом, но это чушь собачья. Я НИКОГДА не переставал думать об этом. Я просто думал об этом реже, мне было легче оттолкнуть мысли. Потому что, как я уже сказал, Линн никогда не делала и не говорила ничего, что могло бы вызвать у меня малейшие подозрения. Не приходит в помятой одежде поздно домой, не мчится мимо меня в душ, никто не звонит домой и не кладет трубку, когда я отвечу. Ничего подобного. Я мог бы быть утверждать, что женат на самой совершенной, самой верной жене в мире, если бы я не знал, что это не так. Так что да, наверное, я допускал такую возможность. Не знаю, насколько серьезно я волновался по этому поводу, но, в любом случае, когда я добрался до дома, на подъездной дорожке стояла странная машина. Тогда я действительно БЫЛ обеспокоен. Я сидел там какое-то время, не зная, что делать. Потом снова позвонил на домашний, но Линн не подняла трубку. Возможно, заскочил друг, и они уехали куда-то в машине Линн. Решив, что именно это и случилось, я снова позвонил ей на мобильный и не получил ответа. Тогда я медленно пошел к входной двери, теша надеждой, что она не внутри и не трахает какого-то парня. Я действительно не хотел входить и видеть что-то подобное! Тем не менее, черт возьми, я не собирался сидеть и ждать возле моего собственного дома. Когда я подошел к дому, я услышал звуки с заднего двора, оттуда, где находится бассейн. Наш дом находится в очень уединенном месте, с длинной подъездной дорожкой, уходящей в лес, а задний двор выходит на озеро. И это был действительно жаркий солнечный день. «Как бы то ни было, я слышал мужской голос, говорящий что-то вроде: «О, детка, это так хорошо!» И я, я… — Марк остановился, поморщился, посмотрел вниз и крепко скрестил руки на груди, как бы чтобы не развалиться. Я спокойно ждал.
— Я знаю, что мне не следовало туда возвращаться», — наконец сказал он. — Мне следовало развернуться, вернуться к машине и уехать. Мне все равно пришлось бы поговорить об этом с Линн, но это… это было бы не так… так плохо, как увидеть это на самом деле. Но я просто ничего не мог с собой поделать. Я тихо прошел по дорожке вокруг дома, пока не увидел террасу у бассейна. Они были там Линн и тощий парень, голые Он был молод, лет 28, высоким и него был длинный тощий член, который нельзя было не заметить, потому что он торчал наружу. Она сидела на стуле, а он стоял перед ней, как будто он только что вытащил свой член из ее рта. Она улыбнулась ему, положив руки на его бедра, потом взяла презерватив, порвала обертку и натянула резину на его член. После этого Линн встала, взяла его за руку и повела к надувному матрасу, двойному матрасу, который мы используем, чтобы вместе плавать в бассейне. Тот лежал на траве. Она легла на спину, а он взобрался на нее в миссионерской позе. Когда он стоял на четвереньках, но еще не вошел, то она протянула руку, обняла его и подарила ему долгий нежный поцелуй. Это шокировало меня, настолько, что я чуть не упал. Застыв словно, статуя я смотрел. Парень мягко вошел в нее и положил свое тело поверх ее, и они начали это делать.
Марк рассказывал историю тихим, почти монотонным голосом, не сводя глаз с ковра перед собой: — Что убило меня, так это то, насколько это было нежно. Она так нежно раздвинула для него ноги, не похотливо, а будто с любовью; и пока они трахались, медленно и нежно, ее руки все время обнимали его за шею, и у них были эти длинные, глубокие поцелуи, борьба языками и все такое. Все эти годы я справлялся с… интригами Линн частично внушая себе, что она, что ее сексуальные контакты с другими мужчинами были чисто физическими, почти как шлюха и проститутка. Просто физическая похоть, понимаете? Обмен жидкостями. Но это было, — он замолчал на минуту, — Мы с ней занимались любовью на заднем дворе сотни раз, медленно, просто наслаждаясь уединением и находясь друг с другом. А здесь она делала то же самое с другим парнем! Это выглядело так нежно и интимно — именно так как я представляю, это выглядит, когда мы с Линн занимаемся любовью. Она полностью отдавалась этому парню. Они что-то бормотали, улыбались и много целовались. Я, должно быть, наблюдал за ними минуту или две, я не знаю, сколько времени, онемев и испытывая невероятную боль. И все, что я мог думать, было: «Это вовсе не ебля — это занятия любовью. Она занимается любовью с ним, так же, как и со мной». И, конечно же, для меня было совершенно очевидно, что это отнюдь не первый раз с этим парнем. Они были такими знакомыми, такими расслабленными и любящими одновременно. В конце концов я отстранился, так как знал, что мне нужно убираться оттуда. Я внезапно понял, что увижу или услышу ее оргазм, и это просто убьет меня. Я даже не подумал о том, чтобы их прервать, сработал, наверное, старый инстинкт отрицания. Я вернулся к машине, поехал в торговый центр, и просто сел в машину на стоянке, запустил воздух кондиционер и взорвал хард-рок станцию настолько громко, насколько я мог выдержать. Полагаю, я пытался выключить свой разум или вышибить образы прямо из моей головы. Излишне говорить, что это не сработало.
Марк снова остановился. Он сидел, глядя в пространство; затем, наконец, он взглянул на меня, одарил меня полуулыбкой, которая больше походила на гримасу, и вытер глаза тыльной стороной ладони.
— Я думаю, ты должен услышать остальное, не так ли?
Я просто улыбнулся и кивнул, пытаясь выглядеть сочувствующим. Он кивнул мне в ответ и продолжил.
— Я не подходил до 18 часов, когда я должен был вернуться домой. Я бродил по торговому центру, рассматривая женскую одежду, компакт-диски, оборудование. Я увидел дюжину вещей, которые я мог бы купить Линн в качестве подарка, но я не стал я ничего не покупать. Не то чтобы я был зол, я был просто ошарашен, ошеломлен. Как будто меня сбил грузовик и отправил в полет, но я еще не упал на землю. Скоро будет больно, очень. Я хотел бы сказать, что я все обдумал и понял, что делать дальше, но все было как раз в точности наоборот. Мой разум раз за разом возвращал меня к тому, видению, когда они вместе так нежно трахались, и я просто не мог успокоиться. Я не могу пройти мимо этого. Когда я вошел в дом, там меня ждала Линн с бутылкой Сэма Адамса в руке. Это была шутка, между нами, так она всегда так поступала, когда я возвращался из поездки, но ее лицо было напряженным и встревоженным. Она, конечно, была полностью вычищена и собрана, но проверила автоответчик и знала, что я прилетел раньше. Ей было нетрудно сложить два и два, и она должна была быть очень обеспокоена тем, что я мог видеть или слышать. Думаю, как только она увидела мое лицо, она поняла, что все плохо, потому что она даже не пыталась весело сказать: «Добро пожаловать домой, дорогой» или что-то в этом роде. Она просто посмотрела на меня и сказала: «О, Марк, ты в порядке?» И я покачал головой и сказал что-то вроде: «Нет, вообще-то я не такой», и прошел мимо нее, игнорируя пиво и ее попытку обнять меня, прямо в спальню и запер дверь. Подумал, придет ли она за мной, но на время оставила меня одного. Я скинул туфли и лег на кровать, и, прежде чем я понял это, я плакал, рыдал, как ребенок, мой разум снова и снова повторял видения того дня. Я никак не мог остановиться. Я должен был плакал почти двадцать минут, может больше. В конце концов я просто заснул на час или около того.
Проснувшись, Марк принял душ и спустился вниз. Линн ждала с обедом на столе и выглядела еще более обеспокоенной, чем раньше.
— Я знал, что должен ей хоть что-то сказать, поэтому сказал: «Я видел тебя с ним сегодня днем »….