Постоялый двор «Одинокий Дом», 3 километра от форпоста при Берлине, первый номер.
В комнате Шэдри царил полумрак. Ее хозяйка стояла на коленях возле кровати, умело насаживаясь ротиком на выставленный вперед узловатый ствол, давно требовавший разрядки. Второй мужчина, склонившись, гладил ее спинку и плечики, запуская ладони под нее и сжимая в них сиськи с задорно торчащими бусинками сосков.
В голове охотницы было пусто. Ее собственное разнузданное поведение возбуждало ее до крайности, за свою насыщенную опасностями и приключениями жизнь она ни разу не попадала в такие пикантные ситуации. Лаская язычком головку члена, обводя ее и поддевая с разных сторон, заглатывая его снова и снова, она текла от одной мысли, что сейчас отсасывает совершенно незнакомому мужчине. Поймав себя на мысли, что жалеет о том, что не делала этого раньше, она развратно ухмыльнулась, не выпуская его из губ.
Тем временем второй ее клиент, прекращая ласкать ее меж расставленных коленей, пристроился сзади и вогнал свое орудие в разработанную вчера Эрессом попку. Волна возбуждения захлестнула Шэдри с головой и она протяжно замычала, расслабив свою дырку и приподнимая ее для удобства нового гостя. Сидевший спокойно на кровати надавил ей на затылок, входя концом ей в горло и начиная ритмично его трахать.
Глаза охотницы расширились, ее серебристая радужка растеклась по белкам, покрывая их ртутным слоем и выдавая охватившего ее демона страсти с головой. Девушка чувствовала себя куском плоти с дырками, созданными для того, чтобы их трахать — и не отказывала своим любовникам ни в чем. Мужики долбили ее все быстрее и быстрее, и только ее хриплое дыхание и приглушенные членом во рту стоны выдавали состояние сумасшедшей охотницы.
Демон внутри нее жадно впился губами в таранящий ее горло ствол, почувствовав приближение своей добычи. Миг спустя фонтанчик столь необходимого ей семени ударил ей в горло, заливая ей гланды и оставляя белые сгустки на язычке. Второй любовник ненадолго отстал, накачав ее попку своей спермой, и, выйдя, вытер член об ее задницу.
Довольные мужики потрепали ее — один щечку, другой ляжку, — и двинулись к выходу. Шэдри, все еще сотрясаясь в оргазме, судорожными движениями забралась на кровать, помогая себе дрожащими руками. С тихим шипением сперма впитывалась в ее кожу, оставляя лишь девственно чистую поверхность прекрасной попки. Удовольствие от секса смешивалось в ней с невероятным чувством наполненности, сытости, свободы и эйфории. Пытаясь пережить нахлынувшую бурю эмоций, охотница замерла на кровати, из всех жизненных функций оставив за собой только право дышать.
***
Постоялый двор «Одинокий Дом», 3 километра от форпоста при Берлине.
— Ну как, разобралась? — заботливо спросила Ольта. Из всех членов Отряда, лишь ей подобное поведение Шэдри не казалось смешным, и она с содроганием представляла себе, как вела бы себя на ее месте. Не то, чтобы она была девственницей, но трахаться с каждым встречным только для того, чтобы выжить, она не хотела. Не в этой жизни.
Шэдри, передвигаясь в несвойственной себе манере, опустилась на стул, вцепившись в оставленную ей кружку:
— Кажется. Более-менее. Судя по всему, мне больше не светит принимать обычную пищу, так что все будущие кролики — ваши. Если передвигаться с подобающей людям скоростью и вообще не использовать мои новые способности, пожалуй, я протяну недельку. Кстати говоря, у меня зажили все былые шрамы и переломы, — обратилась она к остальным с довольной улыбкой, — это несомненный плюс моей новой ипостаси. И даже новые.
— Какие такие новые? — уточнил Индеец.
Шэдри не торопясь сняла с пояса нож и вонзила его в свою ладонь до половины. Поморщившись, она вытащила покрытое красным лезвие и продемонстрировала всем ладошку с затягивающейся на глазах дыркой. Секунду спустя рука уже была девственно чиста, даже кровь впиталась в кожу. Рожи наемников вытянулись.
— Самое интересное, как мне удалось выяснить, что предела силы нет. То есть, если я каждый день мужиков по десять стану обслуживать, буду абсолютно неуязвима.
Бойцы поперхнулись, возмущенно и изумленно смотря на командира. Никогда раньше она не открывала им интимные грани своей жизни, и то, как она непринужденно делала это теперь, внесло некоторое неудобство в их обычные отношения. Большие неудобства.
Шэдри иронично подняла бровь и критично оглядела их по очереди:
— В свете вчерашних событий я вряд ли смогу перед вами изображать святую невинность, не так ли? Лучше уж принять себя такой, какая есть, чем всю жизнь мучиться угрызениями совести. Я получила прекрасное тело, иммунитет к болезням, скорость, силу, выносливость и бессмертие; разве не стоит пожертвовать ради них человеческой двуличной пуританской моралью?
— Ты говоришь так, как будто уже не человек, — тихо проговорила Апостол. Ее глазки пытливо заглянули в серебряные глаза охотницы, радужка которых еще не так давно была светло-зеленой.
Шэдри ответила ей недрогнувшим взглядом, позволив демону выйти наружу и покрыть ртутью поверхность глаз целиком.
Пульсировавшие в серебристом море черные зрачки буравили мозг наемницы, казалось, все ее мысли, память и чувства выворачивают наизнанку, разглядывая каждое холодным рептильим вниманием.
— А похожа? — тихо, с чувством, шепнула охотница, рассеивая туман перед ее глазами.
Ольта повернулась к столу и уткнулась в свою неизменную плошку. Шэдри с грустью смотрела, как капли меда скользят с ее ложки в подставленный ротик и мрачно вздохнула.
Некоторое время Отряд молча сидел, погруженный в свои мысли.
— Почему-то мне не хочется вести вас в 79-ую, — заметила Шэдри. — Боюсь даже представить, какими вы все оттуда выйдете, а что случится со мной во второй раз, даже ангелы Аида не угадают.
Дэниэль звучно поставил опорожненную кружку на стол, возвращаясь к своему привычному образу балагура.