глубже в себя, ее руки царапали его спину и бедра.
До этого момента Скотт был в основном молчалив, но внезапно начал говорить с брюнеткой, подстрекая ее словами:
— Тебе это нравится, детка? Тебе хорошо? Тебе было когда-нибудь лучше?
— Нет, Скотт, — простонала она, — ты так хорошо меня трахаешь!
— Лучше, чем твой муж? — насмехался он. — Я — лучше Питера?
Меня охватил озноб, но я сказала себе, что это могло быть просто совпадением.
— О, боже, Скотт, — горячо ответила женщина, — он даже близко не стоит. Он никогда не заставлял меня чувствовать себя так, как ты!
— Разве ты не чувствуешь себя виноватой, трахая меня, в то время как он работает в Мэгнетадайне? — дразнил ее Скотт, и мне стало плохо в животе.
— Мне это нравится, — выдохнула она. — Это заставляет меня чувствовать себя такой порочной, зная, что он понятия не имеет.
— И когда меня повысят до вице-президента, — продолжал Скотт, — я буду трахать его так же, как трахаю сейчас его жену! — похвастался он. С этими словами он ускорил атаку, и слова женщины превратились в стоны, которые вскоре перешли в крики…
Она производила так много шума, что я боялась, что ее услышат соседи Скотта и заметят, как я тут играю в подглядывание, поэтому поспешила обратно к дому. Я быстро спрятала бумаги в сетке для почты на двери Скотта и побежала к своей машине. Когда я уезжала, меня так трясло, что дрожали руки.
«О, Боже, что мне делать?» — все спрашивал я себя. — «Я не могу сказать Питеру. Если он обнаружит, что Кэлли ему изменяет, это его убьет. И с кем — из всех мужччин со Скоттом! Но я должна ему сказать — я не могу скрыть от него нечто подобное.
Вернувшись в офис, я поспешила к своему столу и изо всех сил старалась себя занять. Но все, о чем я могла думать, это о том, что Скотт и жена Питера трахаются друг с другом, издеваясь над бедным Питером. От воспоминаний у меня заболел живот. «Он — хороший парень, и к тому же, симпатичный. Почему она ему изменяет?» — задавалась я вопросом.
***
Наконец, по прошествии полудня я больше не могла этого вынести. Я сняла трубку и позвонила, чего так боялась.
— Питер? Это Джесс. Вы еще будете в офисе какое-то время?
Он засмеялся:
— О, да — наверное, до Экспо я буду работать допоздна каждый вечер.
— Могу я зайти около пяти тридцати и занять немного вашего времени? — спросила я.
— Конечно, заходи, когда хочешь, — весело сказал он. Я поморщилась, зная, что ему будет не очень весело, после того как я с ним поговорю.
Дойти до офиса Питера было — все равно что попасть в больницу на операцию: ты знаешь, что идти нужно, но каждый нерв в теле кричит, чтобы ты бежал в противоположном направлении. Когда я добралась туда, Питер приветствовал радостным взмахом руки, но, увидев меня, сел на своем стуле с выражением озабоченности на лице.
— Что случилось, Джесс, что случилось?
Я тяжело села на одно из его письменных стульев.
— У меня плохие новости, Питер. Я не хочу быть той, кто их передаст, но у меня просто нет выбора.
— Все в порядке, — сказал он, — ты можешь мне все сказать.
Я не могла смотреть ему в глаза.
— Сегодня днем мистер Моффат попросил меня отнести кое-какие документы в дом Скотта. Когда я добралась туда, на звонок в дверь никто не ответил, поэтому я вышла из его дома и услышала какой-то шум. Когда я посмотрела на его закрытую веранду, вот что я увидела.
С этими словами я включила свой мобильный телефон, чтобы воспроизвести видео, которое я сняла, и передала его Питеру. Увидев Скотта, присевшего рядом с женской фигурой, лежащей в шезлонге, он резко рассмеялся.
— Так вот что Скотт называет «работой из дома», — насмешливо сказал он. — Не могу сказать, что удивлен.
Он протянул мой телефон мне, но я вернула его ему.
— Продолжайте смотреть, — сказала я низким болезненным голосом.
Я могла сказать, когда брюнетка села и начала кивать головой над членом Скотта, потому что лицо Питера выглядело так, будто его ударили ножом. Я ничего не могла с собой поделать и заплакала. Ужасно было видеть, как на ваших глазах рушатся мужские иллюзии. Его лицо выражало шок, боль и гнев одновременно.
В то время как он сидел в мучении, я быстро протянула руку и попыталась вырвать телефон у него из рук, потому что не хотела, чтобы он услышал то, что, как я знала, будет дальше. Но он не отпустил телефон.
— Есть ведь еще кое-что, не так ли? — спросил он напряженным голосом.
— Вы не захотите это смотреть, Питер, — сказала я, но знала, что его это не остановит.
Затем мы услышали, как жена Питера задыхается и стонет, а голос Скотта подстрекает ее. Когда она начала говорить о том, насколько хорош Скотт и как ей нравится трахаться за спиной мужа, лицо Питера побледнело. Я тихо молилась, чтобы никогда больше не увидеть никого настолько униженным.
Наконец видео отключилось, и Питер резко откинулся в кресле. Через несколько мгновений он поднял голову и уставился на меня изможденными глазами.
— Знаешь, что на самом деле меня поразило больше всего? Дело не только в том, что Кэлли изменяла мне. Одно это уже достаточно плохо. Но то, как она держала его, целовала и ласкала. Они не просто занимались сексом, они занимались любовью.
Я отчаянно пыталась найти что-нибудь, что смогло бы облегчить его боль, но мне ничего не приходило в голову. Все что я могла, это повторить:
— Мне очень жаль, Питер, мне очень жаль.
Когда он в отчаянии опустил голову, кое-что, что беспокоило меня весь день, внезапно появилось в фокусе, и я выпалила голосом громче, чем предполагала:
— Я только что поняла кое-что, Питер. Скотт, должно быть, хотел, чтобы я увидел его с Кэлли! Он специально попросил мистера Моффата, чтобы я доставила эти бумаги. Он хотел, чтобы я услышала их и увидела их вместе, он хотел смутить меня и заставить рассказать вам!
— Этот сукин сын, — выругался Питер. — Он всегда ненавидел меня, и это — его способ мне отомстить.
— Но почему? — спросила я. — Я могу понять, что вы двое соперники, но почему он может быть таким мстительным?
Питер вздохнул.
— Еще до того как ты присоединилась к Мэгнетадайн, Скотт подчинялся мне. Я думал, что он был гениальным, но несколько импульсивным. Однажды я даже спас его работу, когда он стал чрезмерно защищаться по поводу представленного им расходного отчета. Аудит задавал обычный вопрос об этом, и Скотт сорвался. Он написал главе аудиторской команды язвительную записку, в которой, по сути, говорилось: «Как ты посмел меня допрашивать — иди к черту!» — Скотт послал копию записки мне, и я смог остановить ее, до того как она была доставлена вице-президенту по аудиту. Затем я успокоил Скотта, попросил его удалить записку, и все это исчезло, насколько мне известно. Некоторое время спустя открылась вакансия директора по продажам, и я рекомендовал на эту должность Скотта.
Я в замешательстве покачала головой.
— Подождите, вы говорите, что Скотт ненавидит вас, потому что вы порекомендовали ему повышение? Я думала, он будет бесконечно благодарен.
Питер покачал головой.
— В вашем мире и в моем, это было бы так. Но в мире Скотта никто так не умен, как он, а мысль о том, что он кому-то что-то должен, является для него проклятьем. Можно сказать, что он никогда не простил мне того, что я его заставил его быть должным.
Теперь настала моя очередь покачать головой.
— Но я до сих пор не понимаю, почему он рискнул раскрыть свою интрижку. Разве это не принесет ему неприятностей с Мэгнетадайном?
Голос Питера был холодным и горьким.
— Не совсем. Компания будет рассматривать это как личное дело Кэлли и Скотта; они не захотят вмешиваться. Нет, я думаю, что Скотт хотел, чтобы я узнал обо всем, чтобы спровоцировать меня на глупые поступки, способные инициировать мое увольнение. Даже если я этого не сделаю, он, вероятно, надеется, что я буду настолько унижен здесь, …