— Да ладно, ну чего ты…
— Нет, ты пообещай! Не рассердишься, не обидишься, не скажешь родителям и ни кому другому.
— Клянусь! – Согласилась я.
Он высвободил руку и запустил ее в трусы, доставая от туда комочек ткани. Бугор на его трусах, к слову сказать, совсем не уменьшился. Он протянул мне то, что прятал. Я взяла в руки клочок ткани и поняла, что это мои вчерашние трусики. Сердце екнуло и почти остановилось.
— Это мои трусики. Зачем они тебе? – Я продолжала разыгрывать святую невинность.
— Мне захотелось…
— Я же их носила. Взял бы свежие.
— Мне хотелось эти. Ты правда не обиделась?
— Из-за трусов? Ты смеешься? Возьми хоть все, только расскажи, зачем тебе грязные.
— Они не грязные.
— Ну конечно они не совсем чумазые, я меняю их каждый день, но не свежие.
— Они пахнут тобой.
— Глупенький, мы же каждый день видимся. Я же рядом.
— Ты не поняла. Они пахнут твоей писей.
-…?! – Я округлила глаза.
— Я так и думал, что ты обидишься. – Приуныл он.
— Нет, нет, я не обиделась, просто это так неожиданно. Ты что, влюбился в меня?
— Да.
— И я в тебя влюбилась. С самого рождения. – Я засмеялась и он, наконец, улыбнулся мне. – И не жалко мне для тебя ни каких трусов, ни чистых, ни, тем более, грязных. Хочешь, — я запустила руку в карман, – у меня еще одни есть. Только что, перед купанием сняла. – Я протянула ему влажную тряпочку. Он взял их и поднес к лицу, глубоко вдыхая их аромат.
— Нравится? — Не унималась я.
— Очень.
— И что ты с ними делаешь? Только нюхаешь? А что это у тебя в трусах торчит такое огромное? – Засыпала я его вопросами.
— Ты правда не знаешь? – С сомнением спросил он.
— Не спрашивала бы.
— В трусах мой писюн…