В его глазах стояли слёзы:
— Нет, мама, все два года я мечтал о Вас.. Коснуться Ваших алых губ.. Вашей бархатной кожи.. Целовать Вас и ласкать.. Скинуть с Вас все одежды и владеть Вашим телом, но не как сын, а как любовник, как муж.. Простите мама, но это выше меня..
И совсем более, не владея собой, Клод де Аранжи подобрал её пышные юбки и, обхватив мать за бёдра, легко взвил её в воздух и усадил перед собой на трюмо, так что теперь их головы были на одной высоте.
Он неистово приник к её груди, снова с силой сжимая сочную нежную плоть в ладонях. Графиня задрожала, чувствуя, как её соски поочерёдно оказываются в жарком плену губ сына и как его зубы нетерпеливо покусывают молочно-белую кожу её груди.
О, её грудь, всегда была предметом её особой тайной гордости, своей формой размерами и упругостью, вызывающей немало зависти у придворных дам и служившей предметом желания и воздыхания большинства мужчин при дворе.
Но сейчас, испуганная глубиной искреннего порыва своего сына Бьянка де Аранжи впервые была готова пожалеть, что Бог наградил её такой ослепительной томной красотой, стройным атласным телом и несравненными женскими прелестями, что вкупе бросало к её ножкам сердца сотен мужчин и делало их рабами её капризов и настроения. Но это было сущим проклятьем, что среди пленённых её чарами и красотой мужчин, оказался и её родной сын.
Графиня чувствовала, как руки сына проникают под её юбки, его ладони скользят по ажурным чулкам и касаются кожи бёдер выше подвязок.
В какой-то миг, она поняла, что если не остановит этого сейчас, то уже не остановит никогда. Уж ни ей ли знать, насколько горяч и не властен над своими эмоциями и чувствами её сын.. Чего доброго, так и изнасилует свою собственную мать на родовом трюмо.
Бьянка положила руки на плечи Клода и мягко отстранила его от себя. О, она не могла не почувствовать короткую, но ярсотную борьбу в его душе между разумом и страстью.. Но, слава богу, победил разум и юный виконт дрожа от возбуждения, тяжело дыша, всё же отпрянул прочь от полуобнажённой матери.
С грустью и печалью в глазах взирала графиня де Аранжи в распалённые очи своего отпрыска. Она мягко погладила его по щеке:
— Я не обижаюсь, мой сын.. Прошу Вас не считайте мою неуступчивость поводом избегать моего общества. Но мы не можем преступить эту черту. Я взываю к Вашему благочестию и разуму, виконт де Аранжи..
В глазах сына стояли слёзы. Но это были не слёзы раскаяния, нет, то были слёзы отчаяния влюблённого юноши, которого отвергают, разбавленные злостью и гневом.
Он чинно поклонился матери в глубоком и почтительном поклоне.
-Я прошу у Вас прощения, матушка, за столь нелепую и постыдную вспышку и полагаю, что мне стоит удалиться, дабы не расстраивать ещё более Вас..
— Нет! – губы сами издали протестующий крик, прежде чем графиня успела подумать об этом, — отпустить Вас, мой сын? В таких расстроенных чувствах? Зная Ваш необузданный нрав? Нет!
Ничуть не смущаясь своей наготы, подобрав юбки, графиня легко соскочила на пол и, обогнав своего сына, перегородила ему путь у самой двери своего будуара. По лицу виконта де Аранжи мелькнула тень неудовольствия и раздражения. Но Бьянка упёрла маленькую ручку ему в грудь и требовательно произнесла:
— Я требую послушания, мой сын!
Де Аранжи вымученно улыбнулся в ответ, пряча глаза:
— Прошу прошения, графиня, но три месяца назад я принял титул виконта де Аранжи, наследника графа де Аранжи и не обязан отныне слушаться приказов его жены.
Графиня вспыхнула от столь дерзких слов, но всё же сдержалась и ответила мягким голосом:
— Я прошу послушания, не как графиня, а как мать, мой сын.. Разве этого недостаточно?
Виконт поднял глаза и к удивлению графини в них совершенно неожиданно промелькнул озорной огонёк:
— Не совсем, Ваше сиятельство.. Не хватает лишь малой толики, матушка..
— И какой же? – улыбнулась графиня, принимая его игру.
— Лишь Вашей милости, графиня, — склонил голову Клод, — Ваш поцелуй отвергнутому пленнику Вашей красоты.. Как знак примирения между нами.