Зеленая вода, в которой мы сидели, слилась, и Сережа взялся за мою письку, не прерывая поцелуя. Эта ласка сразу с двух концов убила, разорвала меня — я почувствовала, как наполняюсь горячей лавиной, как растворяюсь, расползаюсь, истекаю в сладкой истерике… а тут Сережа еще сжал мой сосок… Я, кажется, кричала, и билась бедрами о мягкое дно, шлепая попой по остаткам воды, и умирала от невозможного блаженства, и хрипела, как раненый зверь.
— Ого… как хорошо девочке, — шептал Сережа, когда я лежала в изнеможении и боялась открыть глаза. ОНО все еще было во мне — ослепительное, сверкающее, невозможное… Я знала, что это оргазм, я не раз кончала от мастурбации, — но то был жалкий лепет в сравнении с ЭТИМ…
А Сережа тем временем залез на меня — и я снова почувствовала в себе твердое. Я была вся мягкая, размокшая, податливая, как масло, — и он постепенно входил, вплывал в меня… Было немного больно, но совсем не так, как в первый раз, — и снова появилось это неописуемое чувство полноты, заполненности доверху, до ушей. Я снова вытаращила глаза от удивления: это чувство существовало как бы отдельно от возбуждения, оно было особым, терпко-горьковатым: мне хотелось принять член Сергея как можно глубже, дать ему пройти в меня до глубины, открыться ему, слиться с ним. Это было животное, безумное чувство…
Сергей медленно, нежно трахал меня, и параллельно мылил мне волосы, ласково месил в них шапмунь с краской, поглаживал меня, обмазывая мыльной смесью мое тело… Он сам был почти такой же зеленый, как и я, и пена был зеленой, и вся ванна. Да уж, никогда не думала, что первый мой секс будет «в зеленых тонах»… Сережа был таким нежным, что мне вдруг пришла в голову нелепая фантазия: он — мой отец, и он трахает меня, но таким вот особым образом — по-отцовски… От этой идиотской фантазии я вдруг почувствовала, как во мне снова разгорается Это…
-Аааа… Еще, еще, Сереженька, — молила я, забыв о стыде, и подмахивала ему, пытаясь насадиться на него до упора. Сережа увеличил напор, и снова было больно, — но мне уже было все равно… Шампунь и краска обволакивали мое тело, Сережа гладил и месил его, трахая меня все сильней… и все это смешалось в такой невообразимый коктейль, что… аааааа! Оооааааа!..
— Мариш… Ласточка… Я не выдержу. Я тебя потом ручкой… или язычком… хорошо? — хрипел Сережа, всаживаясь в меня до упора. Я не очень понимала, что он имеет в виду, но кивнула, — и он, как тогда, вдруг застонал, забился на мне — и внутри меня разлилась горячая жидкость… Я хотела еще, еще и еще — но Сергей не стал ложиться мне на живот, а, переведя дух, сказал:
— Теперь давай займемся девочкой. Тебе когда-нибудь делали куни?
— Куни? — переспросила я. Я в самом деле не знала…
— Так… Понятно. А вот что, — и он, сполоснув мне письку водой, предложил: — Садись мне на грудь. Вот так: я лягу, а ты садись.
Я, все еще не понимая, чего он хочет, села на него так, как он просил — и… Его язык коснулся меня, проник внутрь, втек в меня сладким ручейком…
Это было… было неописуемо!!! Я раскачивалась на Сереже и голосила, как ненормальная — а он мучил меня, беспощадно вылизывая меня везде-везде, в каждой складочке, и удерживал меня на себе — от его языка некуда было уйти, я была обречена на эту муку… Наслаждение было таким острым, что я заплакала — и ревела, как маленькая, когда кончала, умирая от этой странной пытки — жалящего, щекочущего языка в своей письке…
Потом мы долго мылись. Сергей был очень нежным; он долго мыл мне голову, вымывая краску из каждой пряди… Мы слили три ванны грязной воды, пока я вновь не стала чистой. Сергей насухо вытер меня, потом — повел на кухню, накормил, напоил чаем…
Я была голая:никакой одежды у меня не было. Вообще.
…Какое блаженство — сидеть голой на глазах у Сергея, чувствовать свою наготу, открытость ему, чувствовать, как она нравится, возбуждает его — и переполняться всем, что произошло со мной… Я немного обалдела. Я почти не говорила — а только улыбалась и смотрела на него во все глаза. Я была как во сне, как пьяная, как сомнамбула…
Потом Сергей дал мне какие-то шмотки, довез до мосфильма — я забрала оттуда вещи, еле сообразив, где они и где я… Был уже первый час. Сергей подвез меня домой, я наврала маме про поздние съемки — и, не имея сил беспокоиться о правдоподобии своего вранья, убежала к себе и рухнула в постель — СПАТЬ…
В снах, которые снились мне, новообращенной Женщине, фигурировал Он — Сергей, заботливо, по-отцовски обнимавший меня. Он был нежным, надежным, мне было хорошо с ним — он сливался с моими давними детскими мечтами об отце, о сильных, любящих мужских руках…
Когда я проснулась — именно этот образ остался в моей памяти как знак всего, что произошло со мной вчера. Все остальное отошло на задний план — бочка с краской, зеленый панцырь на теле, стыд, боль, — и осталось только наслаждение, чувство Приобщения — и по-отцовски нежный и сильный Сережа…
Я открыла глаза с чувством какой-то новой, тихой радости: все вокруг меня будто светилось, приобрело новый, свежий смысл. Сергей! Сережа… Моя разъебанная писька ныла, и терли трусы, и было больно мочиться, но я все равно была счастлива. Больше всего я жалела тогда, что все номера с нашими поцелуями уже отсняты…
Весь следующий день я ждала на съемках, что Сережа позовет меня к себе — но он отходил, отворачивался, и я плакала в туалете. Уже все разошлись, когда я вышла с заплаканными глазами — и натолкнулась на Сережу.
— Что вы… что ты здесь делаешь? Ты разве не ушел?
— Почему ты плакала?
— А… а разве непонятно?
…В тот вечер Сережа, раздев меня, увидел, как покраснела моя писька, и сказал, что мне надо воздержаться какое-то время — но я так хотела секса, что ничего не желала слушать. Вернее, я не испытывала большого возбуждения — боль все-таки давала о себе знать, — но мне страшно хотелось заново ощутить Все Это: что я женщина, меня хотят, насилуют, ебут, что я трахаюсь «по-настоящему»… и Сережа трахнул меня.
Было очень больно, и физического кайфа почти не было, — но я терпела, как капризная девочка, объевшаяся шоколада, и была счастлива…
Разъебанная писька моя быстро зажила, и мы трахались после каждой съемки. Спустя две недели после нашего «зеленого» секса я узнала, что беременна. В тот же день Сережа, не зная этой великой новости, вдруг предложил мне пойти за него замуж — прямо во время секса, ввинтившись в меня по самые яйца. Правда, он поставил условие: никаких съемок: