— Марин! А что я предложу тебе… Ты игрунья? Любишь игры?
— П-п-пожалуй… — Я еще не понимала, но внутри все замерло.
— Вот и я так думал. А давай сыграем в игру?
— В какую? «Покрась партнера»? Мы уже сыграли в нее…
— Нет, — в интеллектуальную!.. В «самую стохастическую из всех игр», как писали Стругацкие: в орлянку. В орел и решку то бишь.
Я смотрела на него во все глаза. А он продолжал:
— Смотри: вот монетка. Два рубля. Выпадет орел — девочка Марина попытается угадать, чего мне сейчас очень хочется. Больше всего на свете.
— А если решка?
— А если решка — тогда я попробую угадать, чего очень хочется девочке Марине. Ну? Идет?
Отчаянный калейдоскоп завертелся во мне; все это манило меня такой запретной и сладкой жутью, что я сказала:
— Идет. Бросайте.
Сергей взял монетку, артистично повертел ею передо мной, сказал «вуаля» — и бросил…
Решка!
— Что ж, угадывайте, — сказала я, изогнувшись в позе, которую не следовало принимать…
Сергей на цыпочках подошел ко мне, изображая таинственную походку… и вдруг — ухватил меня одной рукой за попу, другой за лобок — и проник пальцами ТУДА…
Меня пронзил такой сладкий ток, что я вскрикнула, дернулась, и… в общем — не отпрянула, не убежала — а раздвинула непроизвольно ноги, дав его пальцам проникнуть глубже…
А там — все хлюпало так, что по ногам текли липкие струйки. Сергей щупал, теребил меня там, где все просто кричало, требовало его прикосновений… И я лишилась воли. Его пальцы свели меня с ума, они проникали в самые сладкие, самые запретные мои уголки — и во мне расцветали сказочные цветы и радуги, одна за другой… Я только шептала «вы что… вы что… Сергей Анатольич…», извиваясь от наслаждения в его руках, зажавших мой таз с двух сторон.
Он смотрел мне прямо в глаза. Вначале мы молчали, потом он сказал:
— Какая мокрая девочка… Мокрая, липкая, зеленая… Лягушонок. Ну, угадал? Угадал желание?..
Я молчала; мне было стыдно признаться, что — да, угадал, угадал лучше меня самой; кроме того, удовольствие было таким мучительным, что я не могла говорить. Я только думала: сейчас наверняка будет ЭТО… и еще думала: но ведь я вся в краске… я зеленая, смешная,противная, — как же так?
А впрочем, вру: ничего я тогда не думала — так было приятно. Наслаждение вышибло из меня все мысли… Сергей вытащил из моей письки руку, перепачканную зеленым, и мазнул мне нос мокрым гелем:
— Ну-с, все ясно. И давно это с вами? Нужны радикальные меры, — и повел меня к дивану, придерживая за попу. Я упиралась только первый миг — а потом ноги сами пошли, и я легла, не думая ни о чем… Сергей присел рядом, положил руку мне на лобок…
— Ну? Сим-сим, откройся, — и я раздвинула ноги, подставляя ему то, что горело и полыхало… Ооо, какое наслаждение! как стыдно, и как хорошо! Стыд был мучительным, но я ничего не могла с собой поделать, и откровенно подставлялась Сергею, как отпетая шлюха.
Вдруг Сергей залез на диван, навис надо мной, рывком спустил трусы — и я увидела ЕГО. Впервые в жизни. ОН было красный, почти багровый, — и огромный, как бивень; ОН стоял колом… Внутри мелькнуло: «ну, вот…»
Я знала, что нужно протестовать, отбиваться — но только зажмурилась, разлепив веки, слипшиеся от краски… а Сергей вдруг ухватил мои соски — и стал мучить их сквозь шершавый слой краски, стал мять мне грудь… ууууу, это было невыносимо!!! Он приговаривал: «ага, вот какие у нас желания… это угадать не трудно… Вот тебе, и вот, — И ВОТ…»