Мать густо покраснела и срывающимся голосом почти прошептала:
— Мы с тобой и так уже почти как муж и жена… Только без секса… Может, нам стать мужем и женой совсем, окончательно?
— Это как, мама?
— Очень просто… Давай… Согрешим… Как ты относишься к инцесту?
Альбина уселась поудобнее и положила ногу на ногу. Халатик пополз вверх и оголил шикарное белое бедро.
— Мамочка! — то ли с ужасом. То ли с восторгом простонал Миша. — Мамочка!
МАМОЧКА-САМОЧКА
— Мамочка!
— Что «мамочка»? — у Альбины Валентиновны даже хватило присутствия духа пошутить. — Я не только мамочка, но и самочка…
— Ты самая лучшая самочка на свете!
— Так ты согласен? Готов к кровосмешению?
— Да… Да, мама!
— Я так и думала… Только у меня к тебе большая просьба — когда мы будем заниматься этим делом, не называй меня мамой…
— А как, мама?
— Ну вот… Опять «мама»!.. Зови меня просто Аля, Альбина, Алька… Ведь я теперь твоя женщина… Бери меня!
Сын не знал, что делать… Первый раз в жизни он не знал, что делать с
женщиной, которая сама (первая!) предложила ему вступить в половые
отношения. Наверное, в его душе боролись ангелы и демоны. Первые,
осуждающе покачивая гламурными головками и помахивая крылышками, укоряли:
«Как ты можешь даже помыслить об этом? Она же твоя мать! Она родила тебя и вскормила из своих чудесных титичек теплым вкусным молоком…». Вторые, теребя свои пипирки, похотливо подначивали:
«Не мешкай! Эта сучка сама идет к тебе в руки! Насади ее на свой член, и ты получишь массу удовольствия. Посмотри какие у нее титьки, какие ноги, какая жопа! Она еще ого-го! Лови момент. Пока девочка не увяла окончательно. То, что она твоя мать — сущая ерунда. Это лишь придаст вашим отношениям дополнительную пикантность. И потом — ты же сам давно ее хочешь, засматриваешься на нее, как кот на сметану. Заглядываешь под подол и все такое… Будь смелее!».
И кто же, вы думаете, в результате победил? Конечно же, эти чертовы
бесенята. Грех кровосмешения восторжествовал во всей своей полноте и
радостной силе. Поверженные ангелочки, сверкая попками и трепеща
крылышками, поспешно ретировались, и Михаил решился… Ничего не отвечая матери, Миша протянул к ней обе руки и так же молча расстегнул нижнюю пуговку на подоле ее халата. Он склонился и стал нежно и страстно целовать ее колени, задирая халатик все выше и выше, оголяя крепкие полные белые ляжки. Альбина Валентиновна застонала от наслаждения и, как невеста к жениху, прильнула к сыну.