Сын взял Альбину Валентиновну за плечи, круто развернул ее на 180
градусов, вновь хорошенько, с чувством, помял титьки и игриво потерся
мокрым твердым членом по голой пышной заднице учительницы русского языка и литературы.
— Попа что надо!
— Она тебе нравится, сынок?
— Какой «сынок»? Я твой муж!
— Муж…
— Тогда отдавайся скорее… Иначе я спущу тебе на попку…
Сын пригнул Алю к круглому столу, стоящему посреди комнаты, уложил голыми титьками на полировку.
Альбина Валентиновна, согнувшись и выпятив зад, ухватилась руками за
столешницу.
— Ты знаешь, Аля, что хочет твой клитор?
— Да, Да! — радостно выдохнула мать.
Сын пристроился сзади, довольно-таки больно шлепнул несколько раз по ее шикарному заду, отливавшему белизной все еще упругой кожи, и стал совать свой, торчащий как кол, член под «булочки» Альбины, грубо раздвигая их. Он не сразу попал залупой в нежную мякоть «бутона». От животной похоти лицо его налилось кровью, рот открылся, дыхание стало громким и прерывистым, а полусогнутые колени дрожали.
— Встань, шлюха, как следует… Ляжки шире расставь! — приказал Миша.
Мать покорно повиновалась…
И вот оно наконец свершилось! Так сказать, конь и трепетная лань слились в едином порыве… Упругая головка фаллоса раздвинула мокрые от мужской и женской смазки срамные губы и вошла во влагалище. Живот сына плотно прижался к округлой попе любимой женщины. Мишка запыхтел и быстро задвигал телом. Альбина Валентиновна чувствовала, как яички сына с размаху бьют по болоте. Стоны сына, характерные
звуки соития мужского и женского половых органов, шлепки яиц — все слилось в какую-то невообразимую, очень возбуждающую какофонию. Алька завелась.
Комната «закружилась», и училка ощущала только одно — самое что ни наесть проститутское возбуждение в ее давно не траханной манде. Стареющая сучка сладострастно ахала и охала при каждом погружении в ее влагалище полового члена. Помогая сыну, мать двигала своим пышным задом навстречу движениям его «инструмента». Оба сношались не впервые, но, как ни крути, она все-таки мама, а он ее сынок, и это придавало соитию непередаваемые словами ощущения, а родным «партнерам» дарило неземное наслаждение. Влюбленные сердца бились, как после бега, обоим не хватало дыхания. Для Али и Миши перестало существовать время и окружающее — все, кроме совершающегося полового акта, захватившего их целиком. Мама, закрыв глаза, уже почти что выла, содрогаясь под Мишкиными толчками. Она ерзала сосками по полированному столу и это приносило ей дополнительную сладость. Когда Альбина решила отдаться сыну, она думала, что Мише трудно будет ввести пенис из-за сухости во влагалище, а она сама испытает если не боль, то уж явно дискомфорт.
Как она ошибалась! Член ходил туда-сюда, как по маслу: такого обилиясоков она никогда не выделяла. Ее «пещерка» истекала густой липкой пенистой смазкой с характерным терпким запахом. Даже она сама, уткнувшись носом в стол, чувствовала, как пахнет ее пизда. Да, да! Именно пизда! Исключительно это матерное определение женского полового органа было в ее сознании, когдасынок обрабатывал ее сзади.
— Он в моей писе, — думала она. Моя пещерка – его дверь в мир… Он вышел из нее! А теперь опять входит… И выходит… И снова входит… Выходит… Входит… А вот насчет боли она не ошиблась. И боль эта не из-за сухости слизистых влагалища. Мать и не предполагала, что у ее сыночка, ее «мальчика» такой большой половой член. Проходя влагалище он ударялся в стенку матки с такой мощью, что сильно растягивал ее, причиняя матери довольно сильную боль. Низ живота заныл, как при менструации. Ей захотелось, чтобы сын поскорее спустил сперму и вынул свою колоссальную дубину. Ее желание быстро осуществилось.
Миша замер, прекратив фрикции, судорожно дернулся и спустил стон и весь как-будто обмяк.
— Ты кончил? — спросила мать.
— Да…
— Ну вот я и твоя… Твоя жена…