Я видел, что Рет’Торан готов взорваться от ярости. Он отчетливо понимал, что я изворачиваюсь, но, если он просто пойдет на поводу у своей дочери и отменит свадьбу, то весь его гениальный план пойдет Шеготару на смех. Более того, рано или поздно каждый аристократ в Столице сумеет сложить два плюс два и поймет, что могучему семейству Рет’Торан утер нос какой-то бастард.
— Мне кто-нибудь наконец-то объяснит, что здесь происходит? — подал голос Катрегги. — Сир Рет’Торан? Александр? Почему свадьба отменяется?
Вообще-то, я пытался спровоцировать Рет’Торана на этот вопрос, но, в принципе, сойдет и так. Я пару секунд подбирал слова.
— Вчера, когда я вернулся с Игр, леди Диана посетила мои покои, — я добавил в голос некое подобие осторожности, но не позволял себе ни малейшего намека на извиняющийся тон. — Однако, не сумела управиться с моими… сексуальными аппетитами, — я прямо таки наслаждался неверием на лице Рет’Торана. Этот старый хмырь, похоже, весьма неплохо осведомлен о том, с чем может, а с чем не может справиться его дочка. — И когда моя рабыня сумела то, от чего отказалась Диана, девушка убежала в слезах.
Просто и как можно меньше деталей. Как я и планировал. Теперь оставалось лишь гадать — купится Рет’Торан на этот вымысел или нет. В конце концов, довольно сложно верить своей дочери, когда она не упускает ни единого случая, чтобы переспать с очередным аристократом. Об этом знала вся Столица, судя по слухам, ходившим о Диане.
Однако я видел по глазам, наполненным яростью, что Рет’Торан не верит ни единому слову. И сейчас наверняка пытается найти хоть какой-то способ подтвердить слова своей дочери.
Я лишь мысленно усмехнулся. Лина ни за что не скажет правду, если только кто-нибудь из Богов лично не явится к ней за ответом. Тимур? Он не станет свидетельствовать против меня. Потому что отец давным-давно бы продал этого паренька, если б не я. К тому же, этому рабу более-менее неплохо жилось. После каждых Игр я, в знак признательности, дарил ему пару кувшинов вина. Которыми этот парень приноровился делиться с рабынями, получая от них то что, обычно, рабам не перепадает.
— Ублюдок, — Рет’Торан почти что прошипел это слово, явно поняв, в какую ситуацию вляпался. — Мелкий засранец, недостойный носить меч!
Отец поднял руку, чтобы вмешаться, но я не дал.
— Кто бы говорил, — я наконец-то сбросил маску приличий, презрительно усмехнувшись. — Всего лишь вчера вы хотели меня убить на Арене, Рет’Торан! И вы готовы были пожертвовать счастьем своей дочери, чтобы убрать меня с Игр раз и навсегда. Правила изменились, сир, — я презрительно протянул последнее слово, намекая, что этот старый сморчок его недостоин, — либо вы отмените свадьбу, либо в буквальном смысле придется пожертвовать вашей дочерью, Рет’Торан!
Если бы у этого старого вояки был при себе меч, он бы незамедлительно пустил его в дело — я видел, как сжимается его правая рука, пытаясь ухватить воображаемый клинок. Я знал, что он знает правду. И он знал, что я сделал. Все было предельно просто. И оставался лишь один способ, которым Рет’Торан мог от меня избавиться. Я специально дал волю своим эмоциям, чтобы этот старый воин вспомнил о кодексе чести.
— Это твое слово против слова моей дочери, — Рет’Торан наконец-то взял себя в руки. — А вопросы чести решаются поединком!
— Буду рад лишить вас еще одного гладиатора, — усмехнулся я, прекрасно понимая, что Рет’Торан никогда не станет драться сам — он явно считал себя слишком важной фигурой, чтобы рисковать своей жизнью в драке со мной.
— Я приду на закате, — старый воин направился к дверям и уже в коридоре остановился, чтобы бросить финальное оскорбление. — И тебе, сопляк, стоит помолиться, чтобы хоть какой-нибудь Бог принял твою душу!
— Буду ждать, — вполголоса заявил я, хищно улыбаясь и полностью игнорируя взбешено-непонимающий взгляд отца.
***
Как я уже говорил, настроение было просто отличным. Лина смотрела на меня с улыбкой, лежа на кровати и болтая в воздухе ногами, пока я сидел на самом краешке, проходя точильным камнем по краю клинка.
Всего один поединок отделял меня от свободы. И, если уж на то пошло, даже если сегодня мой последний день, то я все равно уйду в другой мир свободным от брачных обязательств. Хотя, я и не верил в плохой исход.
Рет’Торан, конечно, славился своими героическими подвигами во время последней войны с югом, но с тех пор минуло уже двадцать лет. Годы не оставили этого вояку без внимания, взяв свою мзду с его тела. А кого еще он мог выставить на бой?
Своих сыновей? Сомнительно. Думаю, он понимал, что я, скорее всего, без особого труда справлюсь с теми, кто в своей жизни не бывал в настоящей схватке. Так что оставались только его хваленые гладиаторы которых я не боялся. Даже если у него в кармане есть еще один боец наподобие Уш-Тара, то я без всякой жалости разрублю его пополам. В общем-то, именно для этого я и точил и без того острый клеймор.
Рет’Торан прибыл точно на закате. И, вместо того, чтобы послать за мной, отправился к моим покоям. Я узнал о его прибытии когда ко мне в комнату вбежал стражник, сообщивший, что внизу меня ждет целая процессия.
Я глубоко поцеловал Лину, чтобы она точно знала, как именно меня стоит встретить, когда я вернусь, и, подхватив свое оружие, вышел на свежий воздух.
Первым делом я окинул взглядом гостей, пытаясь определить своего противника. Рет’Торан привел двух своих сыновей, Диану и еще с полдесятка стражников. Тут так же стоял и мой отец, из-за спины которого робко выглядывал Влад, стараясь не встречаться со мной взглядом и Марина. Настю, судя по всему, оставили в поместье.
В то время как наши стражники уже размечали место предстоящего поединка, втыкая в землю горящие факелы, образующие широкий круг, метров тридцати в диаметре. По сути — от одной стены, до другой. Подбежавший Тимур взял у меня оружие, в то время как я отправился прямиком к Рет’Торану. У меня было четкое впечатление, что у него есть для меня пара слов.
Изрядно побледневший отец, едва только я подошел, обратился к гостю.