Вздохнула глубоко, как перед нырком в глубину — и прижала Стива к себе, обвив ему шею руками. Стив не дышал от волнения; щека Ау обжигала его щеку, и влажные губы едва касались его кожи.
— Поехали, — Ау поцеловала Стива в ухо и отошла, опустив голову.
Всю дорогу к Стиву они молчали. Краем глаз Стив смотрел на Ау и видел, что она смотрит перед собой сурово и сосредоточенно, как монахиня.
В нем кипел запретный восторг и страх: сейчас он трахнет эту девочку, разденет ее догола — и будет ебать, ебать ее в мокрую пизду, и в попку, и в рот — столько, сколько захочет, и сколько захочет она…
Эта сладкая мысль была почему-то жуткой, и Стив оправдывал себя, что он заплатит ей много, очень много денег за это ее посвящение в бляди…
***
Все было совсем не так, как он думал.
Он думал — ему придется долго охмурять Ау, долго упрашивать, соблазнять ее… Но все было иначе: как только он закрыл входную дверь, Ау вдруг обняла его и прильнула к нему.
Она решалась на это всю дорогу, — и решилась. Стив ахнул, — а Ау, зажмурившись от страха, целовала его в губы — мокро и щедро, с силой и с причмокиванием, и от души…
Она была совсем неопытна в любви, и ее ласки больше походили на облизывания восторженного щенка, чем на сексуальную игру, — но Стив дрожал от них, как не дрожал много лет, потому что в них было то, что сексуальней всех игр на свете – искренняя нежность юной женщины. Ау опьянела от нее за считанные секунды — и ласкалась к Стиву горячо и самозабвенно, выгибаясь под его жадными руками. Его хуй готов был лопнуть от любого прикосновения, и Стив лихорадочно сбрасывал с Ау одежду, не прерывая поцелуя. Они разделись почти догола, и только когда Ау осталась в белье и в чулках, она оторвалась от губ Стива — и отодвинулась от него, распахнув глаза.
Они глядели на Стива мутно и жалобно. Стив понимал, что это Рубикон для нее.
— Не бойся, — сказал он. Это прозвучало совсем не так, как тогда, в баре, хоть и тогда Стив вложил в эти слова что-то особенное, он вдруг сейчас понял это… — Какая ты красавица, Ау! Какая ты… это просто невероятно! — шептал он, гладя ее плавное тело. Его руки путешествовали по нему, ощупывая матовую, нежно-бархатную кожу и натыкаясь на полоски белого белья. Ау смотрела умоляюще, будто спрашивая – «может, не надо?» Она была так убийственно нежна и хороша, что…
Отвращение к бабам было забыто, как дурной сон. Стив лизал упругую плоть Ау нежно и старательно, как лакомство; ему хотелось облизать всю ее с ног до головы, утопить ее в своем языке, как в сгущенке. Руки его сами нащупали замок лифчика, сами стянули бретельки с плеч…
— Какая у тебя удивительная грудь, Ау!
Ау по-прежнему смотрела на него. Затем опустила взгляд на свою грудь, чувственную, пухлую, как французская сдоба, – и увидела, как Стив касается губами набухшего соска.
Она закрыла глаза, запрокинула голову назад… Стив мучил ее соски, готовые лопнуть от напряжения; тело Ау маялось все сильней, стоны становились все громче… и вдруг она, выдохнув громкое «ааааааооооуууу», нагнулась к Стиву и порывисто прижала его к своей груди.
Охнувший Стив непроизвольно сел на край кровати, стоявшей рядом. Ау обнимала его, топила в своей груди, нежно обволакивая его голову руками, и целовала, нагнувшись к нему, как к ребенку. Она кутала его, как маленького, в своей нежности, отдавая ему тепло и мягкость своего тела.
Потрясенный этой материнской лаской, Стив тихонько скулил, уткнувшись в Ау, и слушал, как бьется сердце под ее грудью, в которую он зарывался, как в сладкое облако. Он привык обращаться с женским телом, как с игрушкой, – но тут он будто окунулся в теплый океан, незнакомый ему, и растворился, как кусок рафинада… Руки его путешествовали по телу Ау, пытаясь стащить с нее чулки с трусами. Впервые в жизни он не мог справиться с этой задачей – так хорошо ему было на груди Ау, которую он снова начал облизывать и мучить, всасывая губами отвердевшие вишенки сосков. Стонущая Ау разделась самостоятельно; руки ее отпустили Стива, и он отодвинулся назад.
Она стояла перед ним, голая, обалдевшая и возбужденная. Волосы, размотавшись, упали ей на плечи и спину шоколадным потоком. Ау очень волновалась – и очень хотела секса, Стив видел это; и сам он хотел ее до головокружения, до боли в яйцах… но не валил ее в постель, как валил прежних самок. Тишина и нежность, окутавшие их в эту минуту, казались ему священными.
Вздохнув, она сама легла к нему, вытянулась и раздвинула ноги. САМА…
Пизда ее была мокрой, хоть выкручивай. В другое время Стив насладился бы этой восхитительной частью женского тела, как лакомством, — но сейчас он хотел только одного: скорей, как можно скорей – обратно в нее, внутрь, в этот теплый океан, где он впервые почувствовал себя маленьким, беззащитным, бесконечно любимым существом…
Пизда Ау обволокла его хуй сказочной мякотью, и Стив закрыл глаза. Он ебал ее нежно, медленно, смакуя каждый миллиметр сочной плоти, каждую секунду движения в пизде, обтекшей его влажным нектаром. Его хую было плотненько, нежно и сладко, как никогда в жизни. Руки его мяли горячие груди, как перину, пропуская соски сквозь пальцы – Стив делал это бессознательно, полностью слившись с бедрами Ау в единый маятник. Своим длинным хуищем он уже окунался в клейкую пустоту матки – но почему-то стеснялся поцеловать Ау в губы.
И тогда она, прочитав его мысли, как телепат, вдруг подалась ему навстречу и прильнула к его губам, обвив шею руками…
Стив никогда не думал, что бывает такое блаженство. Он мгновенно растворился в Ау без остатка, расплылся в ней сладкой лужицей – и ныл, как щенок, выплескивая в Ау горячие струи своего наслаждения, тягучего, бесконечного, как пытка во сне…
Предохранение, роль опытного соблазнителя и прочие земные мелочи были забыты, как забывают в раю об уборке квартиры.
***
— У тебя месячные? Тебе было больно? – Стив вытирал свой хуй, багровый от крови.
— Чуть-чуть… Нет, не месячные, — еле слышно отвечала Ау.
— Ты… ты что, девушка?! Ау?
— Да. БЫЛА девушкой…
— Но… Боже мой! Сколько тебе лет?
— Двадцать.
— Двадцать?! И ты до сих пор не… Ау! Как это получилось? Как получилось, что ты, такая прекрасная, сексуальная девушка… женщина… до сих пор ни с кем не спала?
Ау молча глядела на Стива.
— А почему я обязательно должна была с кем-то спать?
— Ну… — Стив не нашелся, что ответить. Вместо ответа он сделал лучшее, что мог сделать: обнял Ау и прижал к себе, бессвязно шепча ей что-то, чего сам не разбирал.
Стив был потрясен, огорошен, опрокинут; он будто заново родился, будто попал вдруг из черно-белого мира – в цветной, где все было лучше, красочнее, объемней и слаще всего, что было в его мире. Пять минут блаженства с Ау преобразили его, и он не знал, как рассказать ей, как выразить свою благодарность…
Вдруг он вспомнил, что Ау до сих пор не удовлетворена. Ему стало стыдно, он покаянно прижал к себе Ау, спустился к ее разъебанной пизде и занялся ею.
Удивленная Ау тихо млела, раздвинув ножки. Стив осторожно лизал ее пизду, горько-соленую от крови, и думал: очень ли ей было больно, когда она подалась навстречу ему и утопила его в ласках? Что это было? Почему никто из прежних его телок не делал ТАК?..
Задумавшись, Стив опомнился только тогда, когда Ау уже вопила и металась под его ртом. Желание жгло ее, но она никак не могла кончить, и Стив, не соображая, что делает, снова вплыл в нее по самые яйца, массируя рукой пизду и клитор. Он ебал ее жестко, напористо, чувствуя, чего ей хочется, и вскоре Ау надрывала горло, выпучив глазки и отчаянно подмахивая Стиву.
Еще несколько толчков – и…
— Аооооууу! Аауууу! – выла Ау, погибая в оргазме, и Стив погибал вместе с ней. Рука его безжалостно массировала ей клитор, исторгая из него судороги, сотрясавшие Ау. Стив уже почти позабыл восторг оплодотворения, и теперь думал: «К черту все! К чертям собачьим! Аааааа!», корчась от сладости в потрохах Ау и заливая их спермой во второй раз.
— Так вот почему тебя звали Ау! – говорил он, отдуваясь после бешеного оргазма.
— Почему?
— Ты кричишь так… «Ааааууу!..» — Стив передразнил ее.
— Ну… — Ау пристыжено рассмеялась. – Ты думаешь, у меня в детстве было много… ТАКОГО? И все знали, как я кричу?
— Я думаю, что ты чудо. Что ты моя сладкая шоколадка. Где ты взяла такие волосы? Это же чудо природы. Их нужно внести в охранный реестр, — говорил Стив, играясь ее волосами, блестящими, густо-шоколадными, длинными, как водопад. — И еще… знаешь, что я думаю?
— Что?
— Что мы сейчас пойдем с тобой в одно место… Только обещай мне ничего не спрашивать, ладно? Тебе понравится, я уверен. Ничего плохого, не бойся, — поспешно сказал Стив, увидев испуг Ау.
Взял мобилку, он набрал номер.