Моя сестра очень серьёзно посмотрела на меня и, не проронив ни слова, сунула измазанный спермой палец в рот. Потом она вытянула губы, как будто обсасывала длинный леденец и медленно вытянула палец изо рта, после чего облизала губы. Всё это время она смотрела на меня, словно ожидая мою реакцию.
— Фуу… Во ты даёшь, — искренне удивился я. — А ещё так сможешь?
Вика хмыкнула, опять окунула палец себе во влагалище, поднесла к губам и тщательно обсосала. Делала она это демонстративно в замедленном темпе, причмокивая мокрыми губами. Мне почему-то сразу расхотелось с ней целоваться.
— В интимном плане от меня, ещё что потребуется? — её вопрос прозвучал излишне пошло, как будто она стремилась произвести на меня впечатление своим бесстыдством.
— А ещё раз можно тебя… Ну это… — я замялся, избегая произносить обидное, на мой взгляд, слово.
— Трахнуть? — неприязненно завершила мою фразу Вика, очень свободно и нарочито уверенно озвучив то, что я не решился произнести.
— Да, — подтвердил я.
Сестра недовольно сжала губы и согласно кивнула, а потом тряхнула головой, равномерно расправляя волосы. Её тонкие черты лица в полумраке казались окаменевшими. Она залезла на диван и встала на четвереньки, прогнув спину, как кошка. Выпяченная попка и раздвинутые точёные ноги словно приглашали войти в неё. Такую позу почему-то называют «встать раком», вспомнилось мне.
Я сразу всё понял и сбросив одежду, тут же пристроился к ней сзади. На этот раз мой член легко скользнул в её мокрое лоно. Вика охнула и отработанно ловко сделала движение мне навстречу.
Теперь я имел сестрицу не торопясь, растягивая удовольствие. Вика смачно ойкала, когда мой член, хлюпая входил в неё полностью, но я держал сестру за узкую талию, не давая заваливаться вперёд. Мои яйца со шлепком соприкасались с её лобком. Иногда член выскакивал из Викиного влагалища, и оттуда с характерным звуком выходил воздух, попавший во время фрикций.
— Не в тебя? — тяжело дыша, спросил для порядка я, в один из таких моментов.
— Теперь уж, какая разница, — цинично ответила сестра, прижимаясь грудями к дивану, чтобы удобней принять мой выскочивший член.
Наконец Вика заойкала, припала к дивану и стала судорожно вырываться, пытаясь соскочить с моего члена. В её ойканье послышалась какая-то обречённость, наполнившая меня чувством победы, и в этот момент я разрядился опять в сестрицу.
Чувствовалась усталость, да и всякое возбуждение прошло, хотелось только остаться наедине и переварить впечатления сегодняшнего вечера. Скорее всего, похожие чувства испытывала и Вика, которой наверняка тоже хотелось отдохнуть.
— Ну если ты не против, то хватит на сегодня, — измождённо попросила она, когда я слез с неё. — Я ведь прошла испытание, претензий нет?
Я кивнул, понимая, что получил от сестрицы и так слишком много.
— Только не думай, что замучил меня сексом, — опять высокомерно взвилась она и осеклась, добавляя уже просительно. — Если ты точно ничего не хочешь от меня, то я одеваюсь. Можно?
— Как хочешь, — миролюбиво отозвался я, не зная, серьёзно ли она просит у меня разрешение или так прикалывается.
Вставая с дивана, она пренебрежительно фыркнула, и торопливо подхватив чёрный пеньюар, почти бегом скрылась у себя в комнате, быстро отстукивая высокими каблучками цок-цок-цок по деревянному полу.
Пока она приводила себя в порядок, я вышел на улицу, подышать свежим ночным воздухом, стараясь ни о чём не думать. Но из головы не выходил её последний вопрос. Почему она спросила разрешение одеваться? Получалось, что без моего формального согласия она так бы и оставалась лежать обнаженной? Я совершенно этого не понимал. Зачем спрашивать если можно взять и просто уйти. Но Вика, тем не менее, спрашивала разрешение, как будто ей надо было показать, что она по любому выполнит то, что я скажу. И вообще, почему если даже ей что-то не нравилось, она всё равно это выполняла, хотя вполне могла бы и отказаться? Ведь реально её ничего кроме собственных слов, о выполнении любых моих желаний, не держит. Или всё-таки держит? Неужели не хочет, чтобы я принял её отказ за проявление стыда у такой опытной, взрослой женщины? Кстати, такое толкование было бы наиболее близко к истине. Именно стыд или испуг она уж точно не хотела бы мне показывать, скрываясь за напускной уверенностью даже во время секса.
Вопросы возникали, а я пытаясь на них ответить вдруг почувствовал, что всё гораздо проще. Вначале, действительно она выполняла мои желания потому, что сама же пообещала это делать и не хотела выглядеть проигравшей. Она всячески старалась доказать мне, свою взрослость и сексуальную раскрепощенность, но потом, на определённом этапе, ко всему этому добавился ещё страх. Да, да, именно страх, что её интимные фотки останутся у меня, или ещё хуже, их кто-нибудь увидит. Вот и получается, что сочетание страха и желания доказать мне свою выдержку, делает её такой сговорчивой и податливой. При этом ещё не известно, что в этом сочетании играет главную роль. Но по любому, она не станет афишировать, что испугалась фотографий, всячески показывая, что выполняла мои желания потому, что она современная женщина без комплексов, которая не делает из случайного секса проблему.
Придя к такому заключению, я даже немного обрадовался. Получается Викой можно немного манипулировать в дальнейшем, только надо придумать как. Пока я размышлял, кузина, не проронив ни слова, успела проследовать мимо меня в душ и обратно. Значит прошло не меньше пятнадцати минут.
Когда я вернулся, то застал Вику, в светлой футболке, расположившуюся на диване и с интересом рассматривающую свои фотографии в моём телефоне. Вот чёрт, подумал я, лоханулся, оставил телефон без присмотра. Лишь бы не нашла копии. Но судя по всему она открыла фотки через настройки камеры, значит спрятанное на карте памяти, она не видела.
— Компромат лучше уничтожить, побаловались и все, надо соблюдать осторожность, вдруг кто-нибудь увидит, мне же это совсем ни к чему. Правильно? — совершенно обычным голосом, как будто ничего не было, произнесла она, удаляя все просмотренные снимки.
Я сделал вид, что расстроился, а Вика отложила телефон и удовлетворённо улыбнулась, ни о чём не догадавшись.