О-о-о, нет, — захныкала Алиса, пристроившись на топчане у окна с кузовком клубники, по-обезьяньи поджав под себя длинные худые ноги.
— Что, Даник приехал? – сразу поняла мама, помешивая в сковородке ещё утром собранные грибы.
Девушка, подкатив глаза, проследила, как брат толкнул коленом калитку – в обеих руках были увесистые сумки – и пошёл по забетонированной дорожке к дому. Вслед за ним шёл отец тоже с какой-то ношей.
— Мама, кой хрен он повадился к нам на дачу как по расписанию? – приглушённо спросила она с набитым ртом: у Данилы была отвратительная привычка хватать у неё еду, поэтому она старалась уничтожить самые спелые ягоды до его прихода.
— Алиска, прикуси язык! – негромко возмутилась мама. – Как не стыдно? Данила такой хороший парень!
— Этот хороший парень уже всех, кого мог, перетрахал, — буркнула девушка, набивая клубникой щёки.
— Лиска!! Другая мать уже дала бы тебе по губам! – она погрозила ей деревянной лопаточкой.
— Да, но ты не другая мать. И у тебя неординарная дочь, — Алиса подскочила к ней, чмокнула в щёку и рассмеялась.
— Измажешь! Шестнадцать лет и такая язва, — мама шутливо пихнула её локтем под рёбра.
Дверь заскрипела.
— Здрасьте, тётя Рая!
— Мать! Давай есть! Мы от остановки пока шли – семь потов сошло, и жрать очень хочется!
В сенях (в сенях, блин!) появился её шкафообразный двоюродный братец с улыбкой во всю физиономию, за его плечом маячил радостный и красный, как рак, папа. Светловолосый, мускулистый, в свои двадцать три года уже очень представительный мужчина. Она ничего не знала о нём, он – о ней, родство было довольно условным, но почему-то они терпеть друг друга не могли.
— Теперь я знаю, в кого ты пошла, — шепнула мама и подтолкнула её к гостям. – Вить, что за жаргон? Сейчас всё будет готово, идите, мойте руки. В душ потом пойдёте?
— Вы наладили душ? – Данила пробежал глазами по Алисе. – Почему тогда эта чумазая, как крот?
— Убей себя об стену, — поздоровалась она.
— О, клубника поспела! – он схватил её за запястье и вырвал ртом ягоду прямо из пальцев. – М-м-м, тёть Рай, просто сахар!
— Ма-ам, этот гад меня обслюнявил! – Алиса брезгливо вытерла руку о шорты и впихнула ему в руки кузовок. – Жри, обезьяна. Аппетит пропал.
— Лиска!
За этот день он извёл её. Якобы помогал накрывать на стол, а на самом деле искал повод подколоть: и руки у неё кривые, и вилки она не туда кладёт, и суп у неё жидкий получился.
— Даня, ну что ты цепляешься? – ласково возмутилась мама. – Алиса, между прочим, вкуснее меня щи варит, и вообще готовит хорошо.
— Что ж тогда ест плохо? – фыркал он. – Вон кости торчат, как у зонтика.
— Тебе супчик как подать, в тарелку, или сразу на штаны плеснуть? – спрашивала Алиса, опуская поварёшку в кастрюлю.
— Ой, я в её возрасте тоже тощая была, Данил! – вздохнула мама. – Ничего, потом мясо нарастёт.
— Ага, — поддакнул папа. – Замуж выйдет – отъестся, одомашнится, перестанет бегать-прыгать целыми днями, на хозяйство станет. Будет пышечка, да, Алис?