что в первый раз это больно. Тут он резко зашел в неё на всю длину, порвав доказательства её
девственности. Марина не сдержала крика, но на этот раз это был крик боли. На глазах выступили
слёзы. Почему же ей ни кто не сказал, что это ТАК больно?
— Мариночка, солнышко, прости меня. — Андрей целовал её, полные слёз глаза. — Это было
неизбежно, кисонька моя, но, наверное, я сделал что-то не так. Ведь, знаешь, у меня ни когда не
было девственницы. Наверно надо было быть более аккуратным.
Постепенно она привыкала к новому ощущению. Приятным его нельзя было назвать, но все же
ей это чем-то нравилось. Она заёрзала под ним. Другого сигнала ему и не надо было, он начал
двигаться, сначала медленно, постепенно наращивая темп. Всё это было для неё новым, но Маринка
инстинктивно подхватывала темп и училась привыкать к новым ощущениям. Он был прав, становилось
всё лучше и лучше, тело начало конвульсивно сжиматься, в предчувствии нового оргазма. Но Андрей
не выдержал и со стоном вышел из неё, выплеснув весь запас спермы ей на живот. Марина
чувствовала, что сейчас она что-то упустила, что это должно было быть чем-то фантастическим, ни
с чем не сравнимым ощущением. От досады она закусила губу, не смея поднять на него взгляд.
— Пойдем, тебе надо помыться. Не говори мне, я сам знаю, ты не получила того за чем
пришла. Я не буду извиняться, слишком уж долго я ждал пока ты вырастешь. — Он отнес её в ванную,
и начал мыть её, одновременно лаская. Струи теплой воды и ласковые мыльные руки возбуждали
Марину с новой силой. И она стала ласкать его. Они соединились прямо в ванной и на этот раз она
снова кричала, но уже с большей сило, от поразившего её оргазма.
Провожая её до двери, Андрей опять целовал, а потом сказал:
— Беги спать. Я больше не буду называть тебя крошкой. Ты уже выросла.
— Ты помнишь?
— Как же я могу забыть это? Ведь в тот раз ты сказала, что любишь меня.
— А я и сейчас люблю, но не как девочка, а как женщина.
Он улыбнулся и поцеловал её ещё раз. И этот поцелуи сказал ей, то, что она хотела услышать.