***
20 ЯНВАРЯ
Спит. Обкончанная, умиротворенная, заласканная. Сопит в бассейне.
Сегодня ей лучше: аппетит проснулся, поплавала немного… Попросила «тух-тух» — выебал ее нежненько, медленно, чтоб силы не тратила, а только впитала в себя. Расслабил, зачухал — если пальчиками щекотать ей нежненько кожу, девочка оплывает, мягкая становится, чувствительная — тут ей только язычком клитор обработать, и готово: наливается, набухает, мучится, принимает в себя наслаждение, как воду в губку. И спускает без катаклизмов, сладенько, обволакивающе, урчит медвежонком… Обожаю ее, когда она спускает: розовая-пунцовая, глазки круглые, мутные, счастливые. Вставлял ей не спеша, без напора, чтоб распробовала, как член скользит-распирает ее, наполняет теплом ее тельце…
Я не верю, что нашел ее. Ебал ее только что, горел в ней сладким огнем, лопался и взрывался в ней… не верю. Моя девочка, мой жеребенок.
…Все было так, как я и думал. Услышала мотор моего катера, не спряталась, думая, что это я… Когда увидела ублюдков — было поздно. Поймали ее, опутали сетями, потащили… ей плохо, мутит ее… Пообещала жемчуг — и дальше, слава Богу, все по нашему сценарию. Привязали, нырнула, перепилила канат — и тю-тю.
Но до того… Я спросил Вэнди: они что-то сделали с тобой?
Девочка как посмотрит на меня… я заревел, бросился к ней, целовал ее, как сумасшедший, и шептал ей:
— Забудь… Забудь. Они злые, но ты их победила. Ты их обхитрила. Забудь все. Нам будет хорошо.
Вэнди плакала и рассказывала мне:
— Я не хотела… Они связали меня, и… Все по очереди, а потом… Потом — даже двое сразу… Один сзади, другой спереди. Меня подвесили к мачте. Я умирала… Я не знала, что можно так… сзади… Мне было… очень больно, и… самое страшное — было приятно. Я не хотела этого, но мне было приятно. Сзади… И когда они… двое… я… в общем…
И она разревелась, — и мы ревели вдвоем, обняв друг друга. Я представлял, как Вэнди корчится, насаженная на два бандитских хуя, извивается, воет от сладости и унижения… как сладко было думать, что Вэнди никогда не выебет ни один хуй, кроме моего… Господи! Я целовал поруганные дырочки, слизывал с них воображаемую грязь, — и Вэнди вдруг попросила меня:
— Сделай мне «тух-тух».
Голосок ее изменился; пизденка потекла, заблестела…
Кажется, девочке было хорошо.
***
21 ЯНВАРЯ
Поправляется рыбка, поправляется маленькая!!! Температуры нет, легкие почти не поют, сил прибавилось — просится в океан. Отпустил ненадолго. Боюсь за нее страшно, и скучаю без нее…
Антибиотики спасли ее. Помогла и глина ее любимая — недаром Вэнди «что-то повело туда», как она сказала мне. Пролежала, зарывшись, как угорь, три дня — создала себе идеальный температурный баланс. Никакая постель не заменила бы такой глиняной купели.
Но я вовремя нашел ее.
Так. Надо думать, как быть дальше. Дано:
1) Они вернутся.
2) Деньги на исходе.
3) Здесь, на этих островах Вэнди жизни не будет. Во всяком случае, со мной.
4) О разлуке не может быть и речи. Сегодня я выяснил это окончательно и бесповоротно.