Я имел в виду, что ей не выгодно разглашать мою интимную связь с моими сёстрами, а им – мою интимную связь с ней. Неожиданно она спрашивает:
— И давно вы сладились? Скажите мне правду.
Я давно был готов к такому вопросу и без заминки отвечаю:
— После описания вами волнующих сцен, которые имели место между вами и ими, и перечисления их юных прелестей, я впал в такое распутство, что стал добиваться от Мэри, чем она занимается с Лиззи, а у Лиззи – что она делает с Мэри. Обе они имели удовольствие ни в чём мне не отказывать, и вот мы уже раз десять наслаждались друг другом.
Предварительно я уговорил моих сестричек поддержать всё, что мне придёт в голову рассказать мисс Френкленд.
Тем временем к нам прокрадывается Лиззи, не обнаружив мисс Френкленд в моей комнате, и теперь обе сестрички подтверждают мною сказанное. Мы обступаем мисс Френкленд и ласкаем её, как можем. Мой хуй страшно возбуждается. Задрав подол своей ночнушки, я говорю:
-Позвольте этому парню заключить мир между нами, и станем равно любящими всех. Я знаю, моя любимая учительница, что сёстры страстно мечтают увидеть его, упражняющимся в вашей славной особи, и утопленном в вашем восхитительном волосатом влоге. Позвольте же мне принести жертву его сладким прелестям! Лиззи недавно говорила, что вы считаете меня (словно судьбою) предназначенным – взгляните, у вашего милого клитора поднялась головка – позвольте Мэри лечь под вас и пососать его. И взгляните, как мой дрекол прямо у неё на глазах заткнёт и энергичным действием погрузится в ваш изысканный влог. Вы сможете гамаюшить Мэри и Лиззи, можете просунуть указательный палец мне в заднепроходное отверстие.
— Что ж, мой возлюбленный мальчик, жребий брошен, нечего кричать после того, как молоко пролито, так что давай сделаем это как можно лучше. Я никогда не могла сопротивляться соблазну как следует полюбоваться этой длинной и твёрдой вещицей, которая сотворена, чтобы быть дать бедной женщине всё, чего она только страстно желает.
Подготовив свои позиции относительно друг друга, как я предписал, мы окунаемся в самое что ни на есть роскошное и трудно вообразимое непристойное наслаждение. Лиззи, завладев одним из дилдо, сама умело обращается с ним, внимательно следя за чувственными движениями наших тел, и мы все умудряемся спустить — вместе и довольно восторженно. Позволить себе ещё что-то мы в этот момент не в состоянии. Да и время уже поджимает, вот-вот должно начаться хождение домашней прислуги. Мисс Френкленд возвращается со мной ко мне в комнату – её собственная дверь закрыта, — и нежно поцеловав меня говорит:
— Вы скверный мальчик! Но я предполагала, что это может в конце концов произойти, так что это даже хорошо: лучше раньше, чем позже.
Так заканчивается наша первая общая оргия, которая стала предшественницей многих других, гораздо более роскошных и распутно чувственных, о коих я ещё буду иметь возможность подробно рассказать.
Мисс Френкленд не позволяет нам иметь общую оргию на следующую ночь. Осведомлённая теперь о наших делишках в летнем домике – правда, лишь только что начавшихся, как она подозревала, — ибо мой импровизированный рассказ выглядел слишком правдоподобно, чтобы не ввести её в заблуждение, особенно потому, что она была твёрдо убеждена всем тем, что происходило на нашей первой ебле, что именно ей досталось восхитительное удовольствие овладеть моей девственностью. Она довольна она была этим результатом несказанно. Но сейчас у неё, кажется, возникает сомнение, что если я сразу же начну, то не буду ли слишком рад повторить. Она сопровождает нас в прогулке по саду во время нашего часа отдыха так, чтобы не было места ни для какой эротики. Малость побегав, мы усаживаемся все вместе, и она говорит:
— Как бы ни восхитительно это было для всех вас, да и для меня самой, встречаться каждую ночь, это может быть слишком опасно, опасно потому, что, предавшись беспечности и забыв о необходимых мерах предосторожности, мы можем быть обнаружены; кроме того и помимо всего, это может убить нашего любимого и дорогого Чарли, который не сможет долго продолжать столь чрезмерное служение Венере с тремя возлюбленными объектами сразу, непрерывно в нём нуждающимися.
— Я чувствую себя вполне способным на это, — пытаюсь прервать её я.
— Помолчите! — останавливает она меня. – Вы слишком юны, чтобы знать, к чему приводит подобное непомерное потворство своим желаниям. Поверьте мне и доверьтесь моему опыту, позвольте мне направить вас, и вы все убедитесь в пользе этого. Быть вместе три раза в неделю — это самое большее, что я могу позволить.
Остальные ночи она, естественно, должна была озаботиться тем, чтобы я не предавался излишествам.
Таковы были мудрые советы этой восхитительной женщины. И они должны стать на будущее непременным условием наших ограничений. Я протестую и проявлял недовольство ими:
— Не слишком ли велики ограничения?
Но в конце концов меня убеждает такой её довод:
— Вынужденные простои делают наслаждения ещё большими.
Конечно, предполагалось, что ночевать я буду с мисс Френкленд, так что, говоря о простоях, она имела в виду иное время, но охотно (вскоре) установила обычай ограничивать мои расходы двумя разами за ночь, позволяя мне возбуждать её и заставлять её кончать так часто, как это мне нравилось. С начала мне трудно было с этим справляться, но со временем я привык к этому регулированию, к жёстким правилам, ею установленным.
Мудрость её ограничений мне вскоре стала очевидна, ибо много раз позже мои каторжные усилия нуждались в подкреплении розгами, чтобы должным образом завершить наши оргии.
Следующую после обнаружения моих контактов с сёстрами ночь мы все четверо проводим в комнате мисс Френкленд. Мы отправляемся, как обычно, каждый в свою постель, но перед этим мисс Френкленд в частном порядке рекомендует девочкам:
— Идите потихоньку спать и ни о чём не беспокойтесь, пока я сама не приду к вам после того, как разойдутся все домочадцы.
Что касается меня, то план это мне в любом случае приемлем, ибо позволял мне получить больше удовольствия и продлить его, заблаговременно обезопасив себя в остальном.