Правую мою руку она опускает к своему выделяющемуся и затвердевшему клитору, похожему на мальчишеского петуха, и я продолжаю натирать его. По прежнему медленно двигая туда и сюда моим дреколом, возбуждённая похотливым трением в столь многих точках, она ещё обильнее чем прежде, мечет икру, прежде чем я готов присоединиться к ней. В экстазе своей разгрузки ёе голова дёргается назад, прервав наш поцелуй. И я тут же опускаю мой освободившийся рот на другой предмет — на твёрдого и упругого малыша, который и принимаюсь сосать. Задвинув мой дрекол как можно дальше себе во влог и оставив его там без движения, она подвергает его там какому-то невероятно восхитительному сдавливанию, одновременно медленно проводя моей рукой вверх и вниз по всё ещё достаточно напряжённому клитору. И в течение какого-то времени лежит в этой роскошной удовлетворённой позиции, после чего ещё раз осушив мои губы, снова и снова благодарит за удовольствие, которое я доставил ей:
— Тем более что я знаю, что вас это не исчерпало.
Я возобновляю медленные движения туда и обратно, сопровождая их движениями по другим возбуждающим точкам.
— Ого! — с удовольствием произносит она. — Я готова тотчас же вторить вам. И на сей раз, думаю, мы можем метнуть икру вместе. Ничего другого мне больше и не надо!
Её движения неописуемо захватывающи и возбуждающи. И очень скоро настаёт восторженный момент, и мы завершаем роскошную дистанцию, изливая потоки восторженного счастья. Заключив друг друга в тесные восхитительнейшие объятия, мы лежим, не ощущая ничего кроме неописуемого восторга. И так длится какое-то время, прежде чем мы решаемся нарушить это изысканное гипнотическое состояние от полученного наслаждения.
Оно сопровождается сладчайшими забавами и лепетаниями, пока мой восхищенный дрекол, стимулируемый внутренними сдавливания ми роскошных ножен, в которых он остаётся погруженным, снова не побуждает еёредкостно обильные страсти устремиться на новый круг неземного удовольствия. И опять она истекает раньше меня с, возможно даже, усиленным экстазом, а затем, после паузы, возобновляет свои похотливые движения в ответ на мои собственные, так что мы, полностью насытив жажду, впадаем в прекрасный, смерти подобный обморок и, оставаясь в объятиях друг друга, в течение многих часов пребываем в глубокой дремоте. Чудесно сохраняющаяся сила её влагалища удерживает в добровольном плену мой счастливый дрекол в течение всего нашего продолжительного сна. Я просыпаюсь первым, чтобы найти его твёрдо стоящим внутри словно заколдованного круга, который даже во сне очаровательно прихватывает его возбужденными складками.
Я протягиваю свою руку к ее клитору и начинаю дрочить его. Она поднимает и опускает свой таз и несвязно бормочет что-то, будучи очевидно всё ещё под влиянием сна, а сновидения её вероятней всего отражают какие-то давние события, поскольку в её неявном шёпоте я могу кое-что разобрать.
— Генри — мой единственный — когда-либо любимый — мы снова встречаемся — о! как невыразимо — как изящно и восхитительно. Задвинь-ка его — да покрепче — возлюбленный души моей!
Она сжимает меня в крепких объятиях, будто хочет оба наших тела слить в одно, и с криком отчаянного восхищения истекает, изливая на мои стручки и бёдра вниз бьющий струей прелестный поток вскипевшего пыла.
— Дражайший мой, возлюбленный Генри, это уж чересчур! — произносит она и выпадает в осадок.
Я лежу весьма всё ещё тихо, вынужденный молчать, пока она не придёт в себя. Очевидно, во сне она увидела кого-то, некогда любимого и любящего мужчину, и нет сомнения в том, что я, будучи в обладании ею, в недвусмысленной ебле с нею, убедил её в действенности её сновидений. Проходит целая четверть часа прежде, чем к ней возвращаются чувства; озираясь на дневной свет, она в тревоге оглядывается и восклицает:
— Где я?
Её глаза останавливаются на моём лице:
— О! мой любимый Чарли, это — вы! Мне снилось, будто я была далеко, и, предполагаю, что ваше милое орудие, пульсируя во мне, заставило меня вспомнить о далёком прошлом. Да, сон был сладким, хотя всего лишь сном.
— Это был не сон, моя дорогая мисс Френкленд! А если и был, то только частично, ибо видя своего любимого Генри — так вы его называли, — вы обращались ко мне, и вовсе не мысленно, а весьма очаровательно обнимали меня и замирали от избытка удовольствия, которому я здорово завидовал. Вот только когда вы после этого упали в обморок, я встревожился. Но я так рад превратить простое ночное видение в восторженную действительность, что нисколько не ревную к вашему бывшему любовнику. И не только потому, что он бывший. О, нет! Я никогда не буду ревновать вас, моя дорогая наставница! Мне бы даже хотелось увидеть вас во всех экстазах страсти в объятиях другого. Правда, при условии, что мне будет позволено поучаствовать в ваших наслаждениях.
Она с удивлением выслушивает меня и признаётся:
— Да, я воображала себя в объятиях одного человека, которого очень любила. И действительно думала, что всё это дело происходило во сне, абсолютно не осознавая реальности того, что меня ебут.
— Ебут?
— Ну да, употребляют. Простите меня за это неприличное слово.
— Неприличное?
— Да. Да, им обозначают то, чем мы с вами всю ночь занимаемся… И повторилось во сне.
— Вот-вот, и я сам смог почувствовать, как вы чуть ли не разорвались, чтобы облегчиться. Так вам приснился ваш давний возлюбленный Генри!
— Да выкиньте вы его, мой милый напарник, из своей головки, и увидите, как я буду наслаждаться реальным Чарли не меньше, чем приснившемся мне Генри. О нём я как-нибудь расскажу вам. Вы достойны его не меньше — и, боюсь, я буду любить вас также, как когда-то его, нежно-нежно.
Затем, отдавшись труду, которым мы были заняты, она на деле проявляет всю свою похотливую силу, и мы наслаждаемся такой еблей, какая редко выпадает простым смертным. А удовлетворив жажду, лежим обессиленные и задыхающиеся, пока безотлагательность естественных позывов не заставляет нас подняться и облегчиться. И вот моя дорогая наставница использует свое биде, а мне говорит:
— Вымойте свои члены в тазу. Это не только охладит и освежит, но к тому же и приободрит. Вам всё видно? Уже довольно светло. Причём настолько, что мне пришла в голову мысль, не попозировать ли перед вами?