Дверь открылась и перед мнимой бабушкой предстала хорошенькая внучка. Она всё ещё не опомнилась от случившегося, её личико пылало, а все мысли были о Волке.
— Бабушка, ты так больна, что весь день лежишь? — обеспокоенно спросила Луиза и присела на край кровати.
— Да, дитя моё, — грубым не своим голосом отвечала «бабушка».
— Бедная! У тебя такой грубый голос!
— Да, я простыла ужасно… Как я рада, что ты пришла ко мне, девочка! Ведь ты поухаживаешь за своей бедной бабушкой?
— Конечно, бабуленька! — девушка весело улыбнулась и стала разбирать корзинку.
— Ах, деточка, оставь ты эту корзинку! — простонала «бабушка». — У меня сильный жар, меня трясёт в ознобе…
— Сейчас я согрею грелку, — Луиза метнулась в сторону кухни.
Но «бабушка» остановила её:
— Да не поможет мне грелка! Лучше вот что… Скинь платьице и приляг ко мне… Согрей меня…
Луизе не понравилась идея бабушки: ей совсем не хотелось лезть в жаркую постель в этот душный вечер. Но Красная Шапочка была послушной девочкой и она быстренько скинула платьице и чулочки, оставшись в белой нижней юбочке и беленьком, украшенном кружевом, корсете. Она уже было хотела прилечь рядом с бабушкой, но та вдруг закашлявшись, уже совсем не своим голосом прохрипела:
— Не будь глупой, дитя! Сними вообще всё… Мне нужно чувствовать тепло твоей кожи, а не шуршащие накрахмаленные кружева!
Вздохнув, стоя у самой кровати, Луиза принялась медленно снимать остатки одежды. Корсет скрывал две прелестные небольшие башенки, высоко приподнятые и кругленькие, увенчанные маленькими марципановыми шариками. Тонюсенькой талии совсем не требовалась корсетная затяжка. Спереди она перетекала в плоский животик с крошечной ямочкой, а сзади в упругие округлости с бархатистой кожицей. Точёные ножки оканчивались изящными щиколотками и маленькими, абсолютно детскими ступнями. А между ножками… между ножками пряталось крошечное, лишённое растительности местечко, напоминающее изящный пирожок со щелочкой в серединке. Так и хотелось взять его в ротик и ощутить его вкус.
Когда одежда упала к ногам Луизы, из кровати донёсся невнятный звук, словно бабушка решила отправиться на небеса.
— Бабуленька! — девушка в испуге бросилась к бабушке и склонилась над ней.
Упругие пирамидки повисли над самым «бабушкиным» лицом. Казалось, старушка умирает.
— Я сейчас, дорогая бабуленька! — приподняв одеяло, девушка пристроилась на самый краешек кровати и вытянулась вдоль горячего тела «бабушки».
Её сразу поразило, что бабушка гораздо выше её ростом. Кругленькая, похожая на колобок старушка сейчас была длинноногой, высокой и… куда-то делся её живот! А ещё между её мускулистыми ногами размещалось нечто… нечто, чего у бабушки уж точно быть никак не могло… «Может… я просто не знала, что моя бабуля… немного не такая?», — подумала Луиза и вздрогнула от этой мысли.
— Что с тобой, деточка? — прохрипела «старушка». — Что ты лежишь, как неживая, обними свою бабушку…
— Бабушка, — прошептала Луиза, — а… почему ты такая большая?
— Большая?… Не говори глупостей, дитя моё! Всю жизнь такая была… Просто одежда… часто бывает обманчива, — объяснила «бабушка» и вдруг сильными руками чуть приподняла внучку и придвинула её ближе к себе.
— Ооо, бабуленька, мне кажется, тебе гораздо легче, ты… такая сильная, — изумлённым взглядом, краснея, Луиза уставилась в глаза «бабушке».
Очки съехали, и Луиза увидела знакомый серый цвет. Она онемела. А Волк — это был именно он — рассмеялся и сорвал с головы старушечий чепец.
— Отпусти меня! Я закричу! — прошептала Луиза.