Так ее звали — Мальвина. Спасибо родителям. И у нее действительно были голубые волосы. Но это уже — благодаря ему, Ивану Абрамычу.
Иван Абрамыч не думал, что так получится. Он пришел на вечеринку, которую устроили его новые соседи — Мироненки. Был в ударе, шутил. И сказал Мальве Мироненко, белокурой, невыносимо нежной и розовой девице, глазевшей на него весь вечер:
— Какая же ты Мальвина? А где голубые волосы? А? Сказано ведь — «девочка с голубыми волосами»
Мальва покраснела, побледнела, тряхнула гривой и умчалась на кухню.
Ей было хрен знает сколько лет — такие спеленькие, как персики, девушки всегда без возраста, хоть им шестнадцать, хоть двадцать три. Иван Абрамыч поинтересовался как-то, но Мальва проревела басом — «девяносто девять с половэээээной!» — скорчила рожу и захохотала, как гиена. Телом она тянула на двадцать с гаком, личиком — на школьный выпуск, а поведением — и того меньше, где-то между детским садом и первыми месячными.
Буквально через пару дней Иван Абрамыч не поверил своим глазам: вокруг Мальвиного персикового личика мерцала, как аура, голубая шевелюра, переливаясь всеми оттенками морских глубин.
— А так? — Мальва встала перед ним в «модельную» позу. — Так правильно?
— Ну ты даешь, — сказал Иван Иванович, когда смог говорить.
Густой, насыщенно-синий цвет оттенялся аквамариновыми и зеленоватыми прядями по краям. Все это играло и сияло, как утренняя волна. Иван Абрамыч, мягко говоря, не одобрял такие эксперименты, но он не мог не признать, что Мальва, и без того хорошенькая, стала чем-то вроде феи или какой-нибудь другой сказочной небывальщины.
Конечно, он не подал виду и высказался, как положено взрослому дяде: «а это смывается? нет? у тебя были такие волосы, Мальва»
Конечно, она разобиделась и убежала; конечно, он чувствовал себя дураком, и на этот раз даже знал, почему.
Так и стала Мальвина настоящей Девочкой с Голубыми Волосами. Скоро всем стало казаться, что они так и растут у нее голубыми, от природы — тем более, что их цвет точно попал в тон ее синих, как море, глаз. Прошло время — и все привыкли к голубой голове, и было странно думать, что она могла быть другого цвета.
***
Первое время голубая голова непрерывно снилась Ивану Абрамычу. Тот перепортил все свои трусы, и пришлось устроить внеплановую стирку.
«Да что ж это», пилил себя Иван Абрамыч, «желторотое ведь чудо-юдо, бантики вместо мозгов Опомнись, старик»
Как на грех, Мальва отчаянно лезла к нему. Настолько, что даже он не мог этого не заметить. Она все время путалась у него под ногами, искала поводы для визитов, а когда не находила — просто звонила в дверь. Иван Абрамыч открывал, и та стояла, молча глядя в пол.
— Ну что, Мальва? — задавал он обычный свой дурацкий вопрос. Мальва или продолжала молчать, или вздыхала, или убегала к себе.
Иван Абрамыч, спрятавший свои сны в глубокий тайник, не допускал ничего серьезного с ее стороны. «Переходный возраст», думал он, косясь на два пухлых шара, торчащих из Мальвиного тела. Ей не полагалось иметь такую грудь, но она имела ее, и это было фактом, смущавшим всех, кто ее видел.
Продлившись неделю, Мальвины атаки вдруг прекратились. Несколько раз Иван Абрамыч видел, как она картинно целуется с чернявым парнем. У того, как нарочно, был длинный нос. «Ну вот, все и сложилось», — думал Иван Абрамыч, — «Мальвина и Буратино». Его так и подмывало сказать ей про это, и он еле сдерживался.
Однажды, когда он уже отвык от ее визитов, Мальва снова позвонила в его дверь.
— Можно пройти? — спросила она.
Это был явный прогресс: раньше она всегда молчала.
— Входи, конечно.
Иван Абрамыч посторонился. Мальва вошла, закрыв за собой дверь.
— Иван Абрамыч, — начала она и запнулась. Открыла рот, чтобы продолжить. Не продолжила. Посмотрела в упор, сверкнув глазами. Зажмурилась и рывком стащила с себя майку.