Я глубоко затянулся, задумался на несколько секунд и ответил.
— Дальше больше, этих самых проблем… хотя объективно лучшие годы у тебя только начались.
— В смысле?
— Понимаешь, Вить, объяснить это сложно даже самому себе, а уж тебе тем более.
— Ну, уж попробуй, дядька.
Я опять задумался. Докурил, затушил окурок в банке.
— Лучшие годы, я так думаю, это, вот десять лет — с шестнадцати до двадцати шести. По крайней мере, я их для себя так отрядил. Пошли в квартиру, а то ты совсем закоченеешь.
Мы вошли с улицы в кухню.
— А подробнее? — Витёк уселся на стул и уставился на меня. — Ведь никакой независимости.
— Вот, — я перехватил его на полуслове, — независимости. Независимости, полной, мой юный друг — не бывает. Любой человек, и не только человек, априори зависим. Хотя бы от того же кислорода, которым тебе надо дышать, воды, еды и так далее. Сейчас ты зависим от родителей, учителей, одноклассников, ещё от чего-то, но так было всегда и будет. Только вот количество тех, от кого ты «зависим» будет только расти. Зато сейчас у тебя есть практически полная свобода меняться самому и менять окружающий тебя мир. И ещё у тебя наступает самый пик «первого раза».
Витя смотрел на меня, и задумчиво, и непонимающе моргал глазами.
— Вот смотри, начнём, наверное, со времени «первого раза». Всё что с тобой сейчас происходит, ну, глобального, происходит в первый раз. Первая любовь, первое свидание, первый поцелуй, первая сигарета, первое предательство… всё это первый раз в твоей жизни. Поэтому все события вызывают в тебе такую бурю эмоций. Потом будет первый секс, первая машина, первая смерть близкого человека.
— С этим допустим понятно, а что со свободой?
— При этом у тебя есть свобода выбора, в пределах зависимости конечно. Ты можешь изменять свое положение в мире, в обществе, и тем самым подгонять его под себя. Ты будешь выбирать, в какой университет поступать (то есть шансов попасть в Гарворд или даже МГИМО, у тебя нет, но возможность поступить в приличный даже московский ВУЗ у тебя есть). Учиться там, или нет, тоже твой выбор. В конце концов, даже машину ты будешь себе выбирать сам. Какой-нибудь трёхдверный хэтчбэк спортивного вида по деньгам, конечно, это может быть и «восьмёрка» жигулей и походивший фольксваген «гольф» или, если ты любишь охоту и рыбалку, возьмёшь внедорожник. Я этого выбора уже лишен. Денег вполне хватает на «Мазду RX» или «Мерин CLK» хоть и не новый. Но что им делать, когда у меня жена и двое детей. Поэтому я иду и покупаю кроссовер или седан на автомате, чтобы жена тоже могла детей возить.
— Но может бросить всё?
— Что всё? — Улыбнулся я, — Светку, Сашку с Ванькой? Я их люблю, безумно люблю. Прикинь отец твой зайдёт и скажет: «Я в рот ебал всё это, и уезжаю на Тибет, чистить чакры на три года».
— Ну да, не норм. Лажа какая-то. Но, предки как прессуют.
— А, фигня. В универ поступишь, даже здесь, а не в Москве, слезут сразу. Только учёбу не запускай. Новый год на первом курсе ты уже будешь отмечать у кого-нибудь на хате с друзьями. Или не на хате…
Тут в кухню зашел брат.
— Ну, где вы потерялись?
— Да вот, сын твой совсем повзрослел, серьёзные почти философские вопросы задает.
— А ты его глупостям не научишь? Меня в пример ставь.
— Ага, — хмыкнул я, — вот с того момента как ты их с Ликой из роддома забирал сейчас и начну.
— Потом… — Процедил сквозь зубы брат.
— А чё было? — Встрепенулся Витька.
— Потом, тебе сказали, — гы-гыкнул я, и пошел в зал, где за столом сидели гости.
Народ уже разделился на группы по интересам, и с упоением общался каждый на свою тему. Я подсел к бате, который со сватом обсуждал: «Когда же лучше замачивать семена перцев на рассаду».
Через пару минут Витька вошел в комнату с большим красивым тортом в руках.
Ещё через полчаса народ стал расходиться, мы со Светкой остались последними. Помогали убирать со стола.
— А ты помнишь, как отмечал первый новый год с друзьями? — Спросил меня Витя, передавая очередную порцию стаканов для протирки.
— Помню. Что круто было — помню, а вот подробностей не помню. И не до того было. Ты вот-вот должен был родиться. Все на ушах стояли. — Соврал я. Хотя прекрасно помнил почти каждую минуту тех двух дней маеты и приключений.
— Да и времени прошло страшно сказать — семнадцать лет. — Добавил я.
— Может хоть что-нибудь вспомнишь? Ну, самое крутое. — Не унимался племяш.
— Сам Новый год, в полночь, встретили на площади Ленина, причём на всю компанию у нас была бутылка портвяги «Три топора», да пара мандаринов, даже стаканов не было, пускали по кругу из горла. Всё остальное было на вписке, но мы не успевали добраться туда. Чтобы не встречать праздник где-нибудь посреди улицы мы остались на площади. А до хаты пошли только после. Потом до утра куролесили.
А ведь всё было совсем не так. Или точнее не совсем так. И я начал сам прокручивать в памяти воспоминания тех дней…
Началось всё с того, что подставил меня (тогда еще будущий папаша Витьки), мой родной старший братец Андрей. Новый год он должен был встречать с женой Ликой у её родителей на даче, а бабушкину «двушку», в которой они тогда жили, передавал мне в безвозмездное пользование для встречи праздника, в скромной компании близких друзей. Туда было затарено немало всяких нештяков, и бухла, ещё 29 и 30 декабря.
Тридцатого же вечером оставил он мне ключ, но не тот. Лика в спешке закрыла не на нижний, а на верхний замок.
И вот стоим мы у дверей, за которыми полный холодильник жратвы и выпивки, и не можем внутрь попасть. Денег естественно нет или почти нет. И выхода тоже нет.
Белка, девушка моя не местная, и жила в общаге. И если бы она вернулась в общежитие, то «встречала» бы вообще одна. Эльф с Мамбой решили, что не бросят нас с Олькой в беде, пока я им не возмещу финансовые затраты либо не выкачу поляну. И была у меня с собой старая потрепанная гитара.
Поехали мы в переход к «Вечно Молодому» и стали «Аскать». Морозы стояли не чета нынешним погодам, под минус двадцать. Хорошо, что кроме меня ещё и Эдик «Эльф» на гитаре неплохо играл, так что менялись. Пока один лабал, второй пытался отогреть руки и прыгал рядом подпевая. За два с половиной часа набрали мы баснословную, по тем временам, сумму — почти триста пятьдесят рублей. Сотку пришлось отдать ментам. Да и не беда.
Тогда в 2003, нет ещё в 2002 году, полторашка пива стоила 35 рублей, «Три топора» — сорок с копейками, а пузырь приличной водки под восемьдесят. Взяли мы три бутылки портвейна, мандаринов и пару шоколадок, а вот про стаканы, и правда, забыли.
С распитием в те времена было значительно проще. Совсем уж «в наглую» не пей и пьяным не чуди, и не тронут тебя менты, ну может пальцем погрозят. О чём говорить, когда пиво по праздникам в розлив из бочек в стаканы лили прямо на центральной площади города.
Пошли мы с этим запасом провианта на Площадь Ленина смотреть салют и ждать прихода «Нового Года». В надежде, что встретим кого-нибудь из знакомых и удастся им «присесть на хвост» и погреться на вписке. Мы с Эльфом перешёптывались о том, где бы найти теплый подъезд и погреться. Но, увы, тщетно, весь центр города был в кодовых замках (домофоны тогда были большой редкостью). Хорошо хоть на площади гремела громкая музыка, и толпа народа танцевала согреваясь. Тут мы откупорили первую бутылку. Хотя и без неё нам было хорошо и весело, а креплёное вино только разгоняло кровь. Мы встречали кого-то из знакомых, общались по 10—15 минут, потом они уходили. А мы продолжали скакать под попсовые ритмы, пытаясь согреться. Из колонок на площади играли то «Ласковый май», то «Руки вверх», то «Отпетые мошенники». Потом вдруг всё стихло, и над площадью разнёсся бой курантов. Народ стал свистеть, кричать, улюлюкать. Кругом открывали шампанское,…