хлопали петарды. Повсюду произносился единственный тост: «С НОВЫМ ГОДОМ!!!», и слышался один ответ: «С новым счастьем!!!».
От судьбы динозавров и полного вымерзания нас в ту ночь спасли родители Эльфа. Уже почти в час ночи мы случайно столкнулись с ними под ёлкой. И при расставании отец Эда непрозрачно намекнул, что они идут к «тестю с тёщей» и там останутся ночевать.
Уже через минуту Эльф принял волевое решение о том, что можно и нужно идти к нему домой. Потому что там тепло, и есть что пожрать.
Транспорт естественно не ходил, и мы отправились пешком, почти пять остановок. По пути разговорились с компанией, которая тоже шла в попутном направлении домой. Я поделился портвейном. И на ходу пытался играть на гитаре. Когда они услышали нашу историю с ключами и приключения — предложили зайти к ним. Это как раз на полпути. Там нас угостили водкой на ход ноги, и подарили бутылку шампанского.
До дома Эльфа мы дошли в три часа ночи. На кухне распили «Шампунь», закусили «Оливьешкой» и разошлись спать. Нам с Белкой было постелено в комнате у Эда, а они с Машкой пошли в спальню родителей. Через пятнадцать минут поцелуев и лёгкого петинга мы с Олькой заснули.
В семь-пятнадцать я проснулся от стука в дверь.
— Да…
— Пора просыпаться, — сказал Эльф. — Родичи через час придут.
— Встаём, — сказал я, — и нежно поцеловал Белку в шею.
Эльф напоил нас чаем с печеньем. И в восемь утра мы с Олькой вышли из подъезда, на абсолютно пустую улицу. Город спал после праздника.
Проверяя содержимое карманов на наличие сигарет, я обнаружил в одном из них неучтённые 50 рублей и ещё остатки от вчерашнего «аска» в переходе.
Пока шли до остановки я покурил.
На остановку подошел троллейбус. На нём мы поехали к Ольке в общагу, точнее она в общагу, а я её проводить.
Двери в общежитие были уже открыты. На вахте дремал, толи сонный, толи похмельный, дежурный охранник. Ольга показа ему пропуск, он кивнул, и снова задремал.
— Пошли, — Белка ухватила меня за руку, и потащила через вертушку.
Охранник никак не отреагировал и даже не спросил у меня документы.
По пустой гулкой лестнице, стены которой были исписаны всякими надписями и разрисованы маркерами, с облупившейся местами краской, мы поднялись на четвёртый этаж. Второй блок, третья комната. Прошли через кухню. По отсутствию всякого движения и грязной посуды, я понял что, кроме нас здесь никого нет.
— Все разъехались по домам на Новый Год. — Сказала Олька, отпирая дверь.
Зашли в комнату. На столе у окна стояла маленькая ёлочка, на стекло было прилеплено несколько снежинок из белой бумаги.
Я сел на стул.
— Да-а-а, Ты одна бы тут встречала… — сказал я.
— Грустненько было бы. — Покивала Белка. — Я в душ, ты как хочешь.
Она быстро подошла к шкафу, открыла одну створку и зашла за нее. Стала раздеваться. На дверце шкафа повисла её кофточка, потом джинсы. Из-за створки она вышла уже в махровом халате.
— Ты пойдёшь? Полотенце дать? — слегка подмигнув, спросила она.
— Да, — быстро согласился я.
— Лови, — в меня полетело большое банное полотенце. — Только мочалка одна, Потрёшь мне спинку.
Я хотел что-то сказать, но потом просто встал и пошел к двери из комнаты.
— А раздеться? Там негде — пояснила девушка, и отвернулась.
Я снял свитер, футболку и джинсы. Повесил всё на спинку стула. Оставшись в одних трусах, намотал полотенце на поясе.
— Я готов.
— Пойдём.
Небольшая душевая комнатка. Старая ещё советская плитка с ржавыми подтёками на стенах и полу. Кое-где она отвалилась. На полу её залили бетоном для ровности, а на стенах так и зияли дыры с кривыми краями. Лейка душа, намертво, прикручена к проржавевшей, давно не крашеной трубе. На грязно-белой двери небольшой крючок для одежды.
Белка стояла ко мне спиной. Сняла халат, не поворачиваясь, и стесняясь, подала его мне.
— Повесь. — Под халатом было обнаженное тело.
Я тоже разделся.
Оля повернула кран, и отступила назад. Из душа полилась, непонятная коричневая жижа. Через минуту вода стала почти прозрачной. Она вступила под струи. Я подошел ближе. Немного неуклюже приобнял Олю за плечи, слегка коснувшись её ягодиц членом. Она передёрнулась, и я убрал руки. Мы несколько минут стояли под струями еле тёплой воды. Я разглядывал её шею, спину, ямку на копчике, ягодицы.
Она взяла мочалку, намылила, взбила пену. Сделала полшага вперед и резко развернулась. Оказавшись ко мне лицом, прижалась к груди.
Я поцеловал её в губы. Поцелуй оказался не таким страстным как обычно. Много раз мы целовались с ней в одежде. А каким-то не уверенным, как первый детский поцелуй в подъезде.
Мы снова несколько минут стояли прижавшись друг к другу. Я гладил её по спине. Она просто прижимала к моим лопаткам мочалку.
— Что дальше? — глупо спросил я.
— Не знаю. — Олька отстранилась от меня, провела по моей груди мочалкой.
Я нежно взял в руки её налитые упругие груди. Нагнулся, поцеловал в шею, в грудь, и наконец, прикоснулся губами к соску. Она снова отстранилась и уже увереннее стала тереть мою грудь и живот мочалкой. Спускаясь всё ниже, Оля присела на корточки. Очень осторожно, она взяла мой торчащий член своей маленькой нежной ладошкой. Я аккуратно взял её руку с пенисом в свою. Сдвинул вместе с крайней плотью, оголяя головку, и как бы показывая, что надо делать.
Она несколько раз передёрнула его, потом отвела мою руку и снова взялась за фаллос. Второй рукой откинула намокшие волосы назад. И… лизнула головку. Сначала самым кончиком языка, потом еще и еще. Потом заглотила её, своим маленьким ротиком. И начала сосать, неумело, странно подёргивая головой и всем телом.
Мне хватило нескольких секунд, всё тело пробила дрожь.
— Сейчас кончу, — Как будто чужой, хриплый голос тяжело вырвался из моей груди.
Оля выпустила член изо рта, и в то же мгновение, упругая, горячая, струя спермы ударила ей в лицо.
Беловатая густая жидкость стекала по её подбородку. Капала на грудь, затекала между сисечек, вместе со струйками воды из душа.
И вдруг она расхохоталась. Обхватила мои бёдра руками, уткнулась лицом в мои ноги. Так, что яйца прижимались к её лбу. Всё её тело сотрясалось от хохота, она, то целовала мои бёдра, то пыталась их укусить. Вдруг отстранилась. Стерла остатки спермы с лица.
— Ты и, правда, девственник. Всё как Мамба рассказывала. Я думала, ты врёшь.
Да, до неё у меня не было женщин. К слову как и у нее до меня мужчин. Я это знал, а она не верила.
Белка встала, прижалась ко мне, поцеловала в губы. Теперь как всегда страстно, жадно.
Потом я снова намылил мочалку, мы мылись, я тёр её груди, живот, целовал в пупочек. И вот предо мной возникли её лобок и писечка, подёрнутые, мягким, еле заметным, светлым, пушком. Слегка разошедшиеся половые губы. Я осторожно провёл по ним снизу вверх большим пальцем несколько раз. Потянулся к ним губами, поцеловал. Лизнул языком. Погрузился языком внутрь, ощутил кисловато-солёный вкус её выделений. Раздвинул пальцами губки. Стал искать языком клитор, о котором так много читал в «умных» книжках.
Белка стала дышать глубже. Опустила руки мне на плечи.
Я неглубоко вставил палец второй руки в её вагину. И начал двигать им внутри, пока не коснулся чего-то. От этого Оля вскрикнула негромко и сказала:
— Не надо, — сделала глубокий вдох и добавила, — пока не надо.
Я встал, поцеловал её.
Мы всё-таки домылись. Потёрли друг другу спины. Помогли друг другу вытереться, и пошли в комнату.
В комнате Оля сказала:
— Стас, пойдём, покурим.
— Пойдём, — ответил я. Надел джинсы и футболку.
Курили на кухне. Я облокотился на подоконник, Оля уселась на краешек кухонного стола. Просто смотрели друг на друга и молчали.
— Ты хочешь? — Оля заглянула мне в глаза.
— Да, но если ты не готова…
— Я …