слизывая выступающий секрет и сперму. Она могла играться часами, старательно следя, за рефлексами, чтобы, как можно дольше, избежать эякуляции, переполняя Его интимные каналы спермой, вырабатываемой с безумной скоростью. Иногда, рефлексам удавалось «обмануть» Её бдительность и струйки накопившейся спермы потоками исторгались наружу. Но, со временем, рефлексам становилось всё труднее и труднее обмануть чуткий женский ум, внимательно их изучающий, да и Он сам почувствовал, что «незапланированные» выплески лишь расстраивают Её, возвращая к настойчивым терпеливым ласкам, направленным на заполнение освободившихся каналов новыми порциями спермы. Ей нравилась эта игра, а Ему нравилось доставлять Ей удовольствие и знакомое ощущение «наполненности» приобрело какой-то особый смысл. Он, сам, старался сдержаться как можно дольше. Когда, насладившись процессом Она находила, что Он «наполнился» достаточно, Она доводила Его до оргазма. Любым способом, которые приходил на ум и, в тот момент, казался наиболее увлекательным.
Чтобы заставить Его забиться в судорогах оргазма достаточно было одного-двух интенсивных движений рукой, по перевозбуждённому члену, едва сдерживающемуся от подступающей эякуляции. Или натянуть, как следует кожу, сделав несколько стимулирующих движений в правильных точках — Её наблюдательный ум быстро нашёл их. Или медленными движениями, похожими на соитие с женщиной, миллиметр за миллиметром довести до точки, в которой мужское тело уже не сможет сопротивляться рефлексам инстинкта размножения. А, потом, с весёлым смехом или любопытным внимание, Она наблюдала за тем, как Он, не имея возможности остановиться, расплёскивает выбрасываемую сперму вокруг себя или в выбранном Ею направлении, подмечая, как далеко или высоко ей удаётся улететь. «Как будто стреляю… из пушки» — однажды, пошутила Она.
Постепенно, Она старалась наполнить Его всё сильнее и сильнее и Он сам, от состояния наполненности, продолжительного «баланса» на тонкой, мучительно-изнуряющей, грани между возбуждением и неконтролируемым выплеском, начал получать необъяснимое удовольствие. И не меньшее от осознания того, что делает это для человека, который, неожиданно, оказался столь ценен в Его жизни. Он заметил, что оргазм, становится тем сильнее и «глубже», чем дольше Он, перед этим, «наполнялся» и чем меньше торопился к его получению. Сливались ли они телами или Она играла с Ним, но подобный, «осмысленный», оргазм был очень похож на «контролируемый», выбрасывающий лишь часть накопленного семени, сохраняя приятное ощущение «наполненности» и возможности эякулировать ещё… и ещё. А ещё, медленное приближение к оргазму, погружало тело в ощущения, несравненно более приятные и совсем не похожие на, хорошо знакомые, ранее сопровождавшие быстрые фрикции самоудовлетворения. И было похоже, что, в слиянии тел, Ей куда больше нравится, когда Он находится в Ней, как можно дольше… делясь своим ощущением «наполненности» — передавая его Её телу.
Ограничений, кроме наложенных Её игрой, не было. Его семя заполняло все, доступные, места Её тела, в которые могло попасть и Он не помнил случая, чтобы за всё, бесконечное время, проведённое на Острове, и множество испытанных оргазмов, их обстоятельства, хотя бы раз, повторились. Кажется, нельзя придумать такое количество вариантов и, тем не менее, ощущение было именно такое. Её фантазия была неистощима, возможно, даже куда более развита, чем Его, и, каждый раз, хоть что-то, любая мелочь, придавала пикантную новизну ситуации.
К Ней приезжали подруги. Его, переполненный гормонами, организм, радостно «откликался» на присутствие «свежей» женской плоти, заставляя мучительно желать соития. И, конечно, это не оставалось незамеченным и невостребованным. Атмосфера уединения и свободной, едва прикрывающей тела, одежды хорошо способствовала сближению и, в какой-то момент, Он, подпитываемый страстью, уже нежно ласкал женские тела, во всех возможных сочетаниях. Он ласкал, покрывал поцелуями нежную кожу Её и подруг, готовых пойти на сближение. Изучал упругость грудей, ягодиц, живота; обводы талии, плеч, рук, бёдер; спускаясь языком к самой привлекательной, для него, части тела — клитору, где, ласковыми движениями «ломал» в пыль последние барьеры женской стеснительности. В непередаваемом наслаждении Он наблюдал, как, безоговорочно, подчиняясь инстинкту размножения, упруго поднимаются соски, а половые губки гостеприимно открывают вход в самую нежную часть женского тела. Настолько нежную и труднодоступную, что Природа, предназначила её для сохранения плода — Человека в самом уязвимом периоде своего развития. Но здесь и сейчас, у неё была другая цель, другое назначение — Наслаждение. Мысли об этом вызывали, новое, непонятно откуда возникшее, безумно возбуждающее, стремление ввести своё, рвущееся наружу, семя в каждую из девочек. Благодаря «наполненности» и любви к медленному соитию Он мог, долгими ласковыми движениями, эякулировать в нескольких девочек и, они уезжали, увозя Его семя, вызывая, в нём, довольное ощущение племенного самца-производителя. Сложно сказать, кто из них избавился от Его семени, а кто сохранил и сколько новых жизней появились Его стараниями.
Он жил в окружении, ранее незнакомой, атмосферы Нежности, Внимания и Понимания, занимаясь, больше по собственной инициативе, нехитрыми домашними делами, выходящими за рамки темы рассказа и наслаждаясь ролью игрушки, интимной игрушки, которая как нельзя лучше подошла к Его извращённой сущности, погрузив Его в атмосферу Вседозволенности, о которой Он столько мечтал. Но, Вседозволенности, о существовании которой Он никогда не подозревал — культурной, дисциплинированной Вседозволенности взаимного согласия, границы которой Он сам готов был очертить, не позволяя перейти к грубой Распущенности, питая глубокую нежность и благодарность к тем, кто добровольно разделял Его желания.
Он оказался в Раю.
Время пришло… Он чувствовал его приближение — слишком долгой была пауза, после последнего оргазма, пожалуй, куда дольше, чем все предыдущие, и безошибочно понял это, когда Она, держа за руку, привела Его во двор. Перед ними стояла прочная конструкция с удобными мягкими фиксаторами, похоже, предназначенная для Него. Рядом — стол, накрытый белоснежно-чистой медицинской салфеткой, видимо — стерильные медицинские инструменты. Она, действительно, знала, что делает и была намерена сделать всё наилучшим образом. И хотя, в душе, Он уже мысленно согласился, что такой момент неизбежно придёт, но реальность, как это часто бывает, застала врасплох. Она, мягко, подбадривающе, держала за руку, внимательно глядя Ему в глаза, понимая, что наступил момент, когда Он сделает свой настоящий Выбор. Решит на что Он готов, и что, действительно, ценно в Его Жизни. А Он понимал, что настал момент, когда у него есть последняя возможность отказаться — сдаться, поняв, что испытание — действительно не для него. И уехать домой, сохранив воспоминания о времени, проведённом в тихом Особняке, на одиноком Острове, посреди бескрайнего Моря… и «забыв» о том, что случилось. Забыв?! Но, ведь это значит… К чему Он вернётся?! К одинокой жизни в бесконечных фантазиях и самоудовлетворении — это ещё полбеды, но ведь это значит и то, что человек, который столько для Него сделал — тоже останется в прошлом — навсегда «уйдёт» из Его из жизни. И… есть за что, грош цена слову, слову Мужчины, которым разбрасываются налево и направо, совершенно не ценя Его. Грош цена слову Мужчины, если оно куда слабее слова Женщины, полностью, даже — более чем, выполнившей своё обещание. Она… терпеливо ждала Его решения и Он понял: что бы Его ни ждало впереди, какую бы цену Она ни попросила и как бы страшно Ему ни было, Он — «заплатит» и не разочарует Её отказом. И сделает это не потому, что Он — Мужчина; не потому, что Он дал своё — Мужское слово; и даже не потому, что это слово Мужчины, данное Женщине. Он сделает это именно по той причине, которую озвучил,…