— И зачем тебе такая мука?
— Охота пуще неволи, Мария Александровна! Страсть как хочется побеситься!..
— А чего тут не хватает?
— Тут народа мало… Не укроешься от глаз нескромных…
— Ну, ну, скромница!.. Иди, упрашивай своего муженька! Заодно скажешь ему, что его костыль может понадобиться, если вдруг кто-то из деревенских вздумает поозорничать с Александром…
Сима, явно обрадованная, убегает уговаривать своего супруга и через какое-то время возвращается, сообщает, что всё улажено, берёт меня за руку и ведёт на противоположный конец кострища, где на толстом пне восседает её муж, управляющий. Он тем временем заканчивает изготовление двух смоляных факелов, встаёт и зажигает их от костра, один вручает жене, а другой мне. Так мы и уходим: он костыляет посредине, она с одного бока или впереди, я с другого бока или сзади. Выходим на проезжую дорогу, проходим по ней саженей 200 и сворачиваем влево, в широкую прогалину, сквозь которую виден огромный огонь костра и слышен шум голосов. По краю большой поляны на пнях и поваленных деревьях сидят старики и старухи. А в центре вокруг костра бабы, девки и парни водят хоровод и поют.
— А почему не прыгают как у нас? – интересуюсь я.
— Уже отпрыгались: эвон какой огонь высокий! — объясняет управляющий. – Но в конце, когда костёр станет затихать, найдутся молодцы, чтобы перепрыгнуть с разбега.
— Почему только молодцы? А девицы и бабы? Боятся, что юбки загорятся?
— Загорятся-то навряд, но жарко-то уж незнамо как… Но, мобыть, найдутся и бабы отчаянные… Вот ты, Симка, прыгнешь?
— А что? И прыгну!.. Только потом придётся бежать в речку кунаться…
— Тогда не надо…
— Что ж так?.. С жару, да в воду… Хорошо!…
В это мгновение хоровод, не прекращая движения и пения, разрывается, и его головка, состоящая из ядрёных баб и девиц устремляется к нам, подхватывает нас с Симой и стремительно догоняет хвост. Следя за движениями рук и ног остальных, я не без успеха следую им, что-то кричу, ибо разобрать не могу, что они поют – понятно только, что что-то весёлое и озорное. Время от времени мы останавливаемся, поворачиваемся лицами к огню и начинаем приближаться к нему, приговаривая и демонстрируя руками:
— Вот такой вышины!.. Вот такой ширины!..
Совсем как на детском рождественском утреннике…
— Хочу вас предупредить, — заявляет мне во время одного из таких экзерсизов Сима, — чтобы вы были осторожны, если вдруг кто-нибудь из местных девах вздумает предложить вам прогуляться окрест… Мальчишки могут выследить и наподдать тумаков… Лучше всего не удаляйтесь далеча… И всё же — пусть мой муженёк вас потеряет из вида и побеспокоится, может, меня пошлёт искать, но меня вы из виду не теряйте.
— А через костёр вы прыгать будете?- спрашиваю я её в очередную остановку.
— Кто знает?.. Не удастся затеряться вдвоём, придётся прыгать, чтоб потом идти купаться… Надеюсь, он за мной не увяжется… Но чтобы вас в это время поблизости и на виду не было!.. Пусть вас ищет… Я знаю на речке местечко, где он нас ни за что не найдёт: не спуститься ему туда!
Неожиданно хоровод делает новую петлю, в результате чего моей соседкой вместо Симы становится довольно грудастая молодуха. По пожатиям ладони и полным игривости взглядам, бросаемым на меня, я делаю вывод, что мне предоставляется шанс сделать ещё одно завоевание.
— Вы из имения? Дачник? – спрашивает она меня во время одного совместного поклона и, не дожидаясь ответа, продолжает: — А я сноха здешнего лесника…
— Как вас зовут?
— Варя.
— А нельзя ли нам, Варя, выйти из круга?
— Зачем?