— Мы не пойдём! Мы с тобой будем до утра!
— Я обещал кое-кому, что пока я здесь, вы перестаёте бойкотировать своих родителей… Вы же хотите ещё одной встречи со мной?…
— А где ты будешь спать? – интересуется Вера. – Ведь в твоей комнате пока что поселены наша и ваша горничные…
— Приходи ко мне! – предлагает Ксеня. – Ведь я же одна, мама не приехала… Буду сегодня твоей жёнушкой!..
— А мы, Оля, — заявляет на это Вера, — давай заявимся к ней и скажем: «Что за свадьба без свидетелей?»
— Ага, а потом свидетели тоже захотят…
— Мы и сейчас хотим!.. Правда, Оль?
-Стать жёнушками? – уточняет та.
— А что? Мы все любим его!.. А ты кого из нас больше всех любишь?
— Успокойтесь, миленькие мои невесты!.. – говорю я, приводя себя в порядок. — Я всех вас люблю и хочу всех вас сделать своими жёнушками. Но сегодня у нас это не получится.
— Почему? – не соглашается Ксеня. – Мы бежим сейчас домой, всех успокаиваем, а когда все заснут, собираемся у меня и ждём тебя…
— Я уже думал о таком варианте, даже предлагал Марии Александровне отправить тебя спать к Оле, но согласия на это не получил.
— Почему? – интересуется Оля.
— Да потому, наверное, что такой вариант ею тоже просчитан. Правда, мне она сказала, что боится: придут утром убираться горничные и меня обнаружат.
— Где же ты будешь спать?
— Не знаю пока…
— И всё-таки, давай под утро, когда уж все точно будут спать, попробуем собраться у меня, — продолжает стоять на своём Ксеня.
Я предлагаю им подумать о другом:
— Ну что мы будем мучиться вчетвером в двух узких кроватях, опасаясь к тому же быть обнаруженными? А что если вы, заранее узнав, когда в очередной раз отправятся в Москву мои или твои, Вера, родители, известите об этом меня, и мы вчетвером вольготно проведём целую ночь в их спальне, да ещё в просторной постели?..
Согласившись, что такая перспектива представляется действительно более благоприятной, они берут с меня слово, что по первому же их сигналу я предстаю пред их очи, и, собираются уходить. Правда, напоследок последовал ещё один вопрос:
— А ты завтра когда уезжаешь? Может, ещё увидимся?
— Может, — отвечаю я. – Но учтите, что завтра за вами станут следить не только взрослые, но и малышня: Надя, Петя, Мария…
— Да они ничего не скажут!
— Нарочно – да, но проговориться могут. Ведь именно с этого начался дамский заговор против меня: что им стало известно…
В конце концов мы расстаёмся, и я, выждав ещё добрый часик, также поднимаюсь наверх и осторожно, в промежутки, когда луна скрывается за облаками, огибаю клумбу и сворачиваю за угол главного дома. Оба окна хозяйской комнаты оказываются закрытыми. Приходится тихонечко постучать в одно из них. Занавеска открывается, и я вижу, как к стеклу прижимается лицо госпожи Ульман. Рукой она показывает на другое окно, я подхожу к нему, жду, когда ставни откроются, и, опираясь на локти, взбираюсь на подоконник.