Закончив писать, Надя выпрямляется, но продолжает держать задранным до самого пупка, как бы приглашая меня исполнить моё желание. Я привстаю на колени, целую пупок, раздвигаю пальцами щёлочку, тихонечко потираю ими губки и клитор. Порывисто обняв меня, она прижимается животиком к мои губам и, чуть согнув ноги в коленках, раздвигает бёдра.
— Жора! Надя! Где вы? – доносится до нас крик её мамаши.
— Мы здесь! – отвечаю я, поднимаясь, и, позволив Наде опустить подол своего платьица, беру её за руку и веду к растянувшейся по лесу процессии.
Рядом со мной оказывается Лика. Я долго и мучительно думаю, как завязать с ней разговор. Она сама его начинает, задав вопрос:
— Что поделывает в Москве ваш брат?
— Что-то связанное с предстоящим отбытием в армию.
— А не об отсрочке хлопочет?
— Да нет, о ней он и не думает… Другое дело, что он хочет успеть сыграть свадьбу.
— Так он женится?
— Да, и наверно уже в воскресенье мы сможем лицезреть здесь его невесту…
— Вот как? И мой жених должен приехать…
— Вы тоже выходите замуж?
— Собираюсь, раз есть жених.
— Жаль, что вы ещё не замужем.
— Это почему же?
— Не люблю девиц… Что с ними, бедными, делать?
— Это в каком смысле?
— Как бы вам это сказать… Вот, к примеру, вы все тут мне нравитесь, — все без исключения. Но любить вас и ваших сестёр можно лишь духовно, а мне этого мало… Понятно?
— Да уж куда яснее!.. Духовной любви ему мало!.. Подавай физической!.. Да что ты в этом смыслишь, недоросток?
— Пусть я вам и кажусь недоростком, но могу доказать, что кое-что уже знаю и умею… Не желаете ли проверить?..
— Ещё чего не хватало!..
— А что? Давайте отойдём в сторонку…
— Так ты же не любишь девиц?
— Тут дело принципа… Вы оскорбили меня…
— Я, оскорбила? И в мыслях не было.